Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников
Бой затянулся до рассвета, и только с первыми лучами солнца он наконец прекратился. Тишина наступила внезапно. Шубин и остальные не сразу поняли, что немцы отступили, и потому пока не решались выйти из своих укрытий. Глеб все еще вслушивался в настораживающую его тишину, когда вдруг услышал тихий шорох палой листвы справа от себя и резко повернулся в ту сторону, выставив перед собой автомат и приготовившись стрелять.
— Эй, Глеб, это я! Смотри, не стрельни сгоряча!
Перед Шубиным стоял, улыбаясь, Котин. Из-за деревьев неподалеку от них, настороженно осматриваясь по сторонам, выходили и другие разведчики.
— Саня! — с облегчением выдохнул Глеб. — Это ты! Как вы тут очутились? Мы думали, что нам уже все, крышка. Немцев много, нас мало. К тому же еще и патроны на исходе.
— А мы уже дня два вас дожидаемся, — обняв Шубина, ответил Котин. — На хуторе сидели, думали, что вы в любом случае к нему выйдете. С одной стороны болото, с другой стороны от хутора — очень уж близко к немецким позициям. Мы ведь сразу, считай, за вами следом и вышли. В нашу задачу входило в случае чего отвлечь немцев на себя от вашей группы. Но вы и сами неплохо справились. Нашли мы тех двоих фрицев в погребе, — рассмеялся он.
Глеб только головой покачал и улыбнулся. Слова, если они у него и были, все разом застряли комом в горле. Как это обычно и бывает у людей, которые уже морально были готовы умереть, но внезапное чудо отодвинуло неминуемую погибель на срок, известный только Господу Богу.
— Товарищ лейтенант!
К Котину и Шубину подошли Жуляба, Энтин и Малкин.
— Вовремя вы подоспели! — радостно улыбнулся Егор.
— Где Золенберг? — нахмурившись, огляделся Шубин.
— Да вон он, — указал Энтин куда-то себе за спину. — Его Микола пасет.
Глеб посмотрел в ту сторону, куда указывал Виталий, и невольно улыбнулся представшей перед ним картине. Яценюк надевал на голову генерала оброненную им фуражку, а потом, достав из кармана своей гимнастерки пачку сигарет, неведомо откуда взявшуюся там, предложил ему сигарету. Немец обрадованно закивал, и Микола уже протянул руку, чтобы передать сигарету, как к ним, возмущенно всплеснув руками, направился Малкин с громким возгласом:
— Стой, нехристь! Что ж ты делаешь?! Только добрый табак зря на эту гадину переводишь! Я тебе, Микола, для чего сигареты дал? Чтобы ты их для меня в случае чего сберег. А ты что делаешь? Собрался этого фрица французской сигареткой угостить?!
— Эй, Малкин! — окликнул его Жуляба. — А у тебя откуда такое богатство? Французские сигареты в лесу и на дороге не валяются.
— Откуда, откуда… — проворчал тот, покосившись на Шубина и Котина. — В кабине немецкого грузовика нашел, вот откуда. Нашел — значит, трофейные, добытые в честном бою. Никто не скажет, что Егор Малкин их украл.
— Вот все-таки плохой ты товарищ, Егор, — с досадой проговорил Жуляба. — Другой бы на твоем месте как только нашел ценный трофей, так сразу с боевым товарищем поделился бы, а ты заныкал. Нехорошо, не по-товарищески ты поступил. Даже мне за такой твой поступок стыдно, а каково сейчас тебе самому?
Подойдя к Малкину, Жуляба обнял его за плечи, и они вместе направились к Миколе, который, несмотря на грозный окрик Егора, все-таки сунул в рот генерала сигарету и теперь давал ему прикуривать.
— Ну их, Глеб, сами разберутся, — дернул Шубина за рукав Котин. — Ты лучше мне расскажи, что у вас хорошего. Впрочем, я смотрю, генерала вы раздобыли, значит, и все остальное удачно прошло?
— Да, — повернулся к нему Глеб. — И сведения по «Галичине» мы уточнили, и с мостом разобрались… Правда, и потеряли многих в той операции. Лейтенант Ребров погиб, Буруля, Друць… Помнишь их? Геройски погибли…
Они помолчали. Потом, словно очнувшись от нахлынувших на него невеселых воспоминаний, Глеб сказал:
— Надо дальше идти. Эту атаку мы с тобой отбили, но немцы наверняка не просто так отступили. Я думаю, они вызвали подмогу. Надо уходить…
Собрали людей. Оказалось, что все, кто был с Шубиным, и все, кто пришел с Котиным, живы. Раненных, и то несерьезно, оказалось двое — лейтенант Зеленчук и боец Топоров из отряда Котина. Теперь отряд, в котором командиром был Шубин, насчитывал не шесть человек, а пятнадцать вместе с Котиным.
Поднявшись по уже знакомой тропинке до двора хутора, решили все-таки немного передохнуть и наскоро поесть, благо у разведчиков Котина оставались еще какие-никакие съестные запасы. Ими они и поделились с «шубинцами».
— Нам, сам видишь, всю свою одежду и остальные вещи, кроме рации, пришлось бросить и в немецкое шмотье переодеться, — сетовал Шубин. — Мы ведь из самых Бродов прорываемся. Как этого, — он кивнул на Золенберга, — прихватили еще тепленьким из постельки, так все бегом и бегом, просто выдохнуть некогда.
— Да мы с собой тоже не сказать что много еды брали, — усмехнулся Котин. — Нам просто повезло. Почти два дня мы немцев за нос водили, делали вид, что хотим им в тыл зайти. А потом вышли на хутор, чтобы вас дожидаться. Зашли в хату, слышим — в подполе кто-то стучит и кричит. Открыли, а там два фрица. Один толстый — ефрейтор, а другой тощий. Они, видать, думали, что в дом их солдаты вошли, и давай в крышку подпола стучать и кричать, чтобы их выпустили.
— Это как же они могли стучать и кричать, ежели я их по рукам и ногам связал и рты им кляпом заткнул? — удивился Жуляба, который сидел неподалеку и с интересом слушал рассказ Котина.
— Не знаю уж, как у них это получилось, но руки и ноги у обоих развязаны были, а соответственно, и кляпов во рту не наблюдалось, — усмехнулся Котин.
— Жить, Андрюха, захочешь, еще не такому фокусу научишься, — заметил Энтин.
— Так вот, — продолжил Котин. — Немцы нам, когда их выпустили из погреба, не очень-то и обрадовались, узнав, что это не свои их освободили. Я, конечно, понял, как они в подполе очутились, и немножко с ними «побеседовал». Они оказались ребятами покладистыми, даже рассказали нам, где у них запас еды находится. За это мы их убивать не стали, а опять в погреб посадили, но съестным поделились.
— Они что же, и сейчас там сидят? — перестал жевать Жуляба и с недоверием посмотрел на дверь дома, на крыльце, которого он сидел.
Котин серьезно кивнул. А Шубин и остальные разведчики рассмеялись.
— Получается, что немцы, которые вернулись потом на хутор и от которых мы отстреливались, толстого Хельмута и худосочного
