Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников
— Сапоги бы оставить… Они, правда, малы мне, и мозоли я в них натер, но все лучше немецких штиблет, которые мне, наоборот, велики, — просящим взглядом посмотрел Малкин на Шубина, но тот только головой покачал.
— А может, это трофейные? — высказал Егор последний аргумент.
— Нет! — строго ответил Глеб. — Оставляем все, что может насторожить немцев. Они сейчас бдительны, как никогда, и будут обращать внимание на любые мелочи.
— Ну, нет так нет. — Егор нехотя отдал свой мешок с одеждой и остальным содержимым Жулябе.
Собрав у всех их мешки и одежду, Энтин и Жуляба пошли в лес и спрятали все вещи разведчиков в неглубокую яму, прикрыв ее сверху дерном, засыпав прошлогодней листвой и завалив ветками.
За руль посадили Малкина, который хотя и не знал по-немецки, но зато водителем был первоклассным. Решили так — вести все переговоры с охраной на посту пропуска и в деревню и в город должен Зеленчук, который будет изображать Гопке как посыльного из военной прокуратуры. В случае чего, если вдруг охрана решит произвести проверку груза, в разговор может вмешаться Одинцов, который покажет свои документы лейтенанта и заставит пропустить машину без досмотра. Все остальные будут прятаться в кузове за ящиками и мешками с провизией. Как только грузовик окажется в городе, Одинцов и Зеленчук должны найти тихий закоулок и остановиться. Как действовать дальше, будут решать, когда окажутся в Бродах.
Проселок, как выяснилось, проходя вдоль леса, пересекал грунтовую дорогу, которая и соединяла Радивилов напрямую с Бродами, и шел вдоль леса дальше. Как предполагал Шубин, до первой линии обороны немцев.
Уже ближе к Детковцам местность вдоль дороги стала оживленнее. Были видны валы окопов и дзотов, стояли мортиры, зенитные орудия и гаубицы, туда-сюда сновали машины, танки, солдаты. Было видно, что немцы основательно готовятся к отражению наступления Красной армии.
К посту на въезде в Детковцы подъехали уже в серых вечерних сумерках и остановились. Зеленчук вышел из кабины, перед тем велев Малкину сидеть тихо, смотреть перед собой и помалкивать. И даже если лично к нему будут обращаться, делать вид, что не слышит.
— В случае чего скажу, что ты глухой. Мол, оглох после контузии, — наставлял он пожилого разведчика.
Но проблем с проездом в деревню не возникло. Начальник охраны, только мельком глянув на документ, выданный военной прокуратурой, кивнул и махнул рукой, приказывая, чтобы подняли шлагбаум. Проблема, как и предупреждал немецкий ефрейтор, возникла при въезде в Броды. Сумерки сгустились, было темно. К машине немецкие часовые подошли со стороны водителя, посветили в кабину фонариком и потребовали от Малкина и остальных выйти из машины. Зеленчук, изображая роттенфюрера Гопке, вышел, кивнув Малкину, чтобы он следовал его примеру. Одинцов, который сидел между ними, выходить не стал.
— В чем дело, унтер-офицер? Почему вы не пропускаете машину военной прокуратуры? — напористо начал наступать на начальника охранного поста Зеленчук.
Тот, не меняя холодно-непроницаемого выражения на лице, при упоминании военной прокуратуры посмотрел на него и попросил:
— Ваши документы, роттенфюррер. Почему ваш пассажир не выходит из кабины? Я ведь ясно сказал, что выйти нужно всем.
— Вы не можете приказывать лейтенанту, унтер-офицер. Тем более личному помощнику генерала Фрица Золенберга.
— Я обязан проверять документы у всех, кто проезжает в город, — ответил начальник охраны. — Скажите лейтенанту, я жду, чтобы он вышел и предъявил документы. Что в машине? — не дожидаясь ответа или каких-либо других действий со стороны роттенфюрера, спросил он и добавил: — Мы обязаны проверить машину.
— Мы везем важные документы в прокуратуру, и ваши солдаты не имеют права совать свой нос в…
— Что происходит, унтер-офицер?
Из кабины выпрыгнул Одинцов в образе лейтенанта Гайке.
— Э-э-э, герр лейтенант… Требуют показать документы, — нерешительно начал объяснять Зеленчук, но Одинцов его прервал:
— Так покажите, черт бы вас подрал! — рявк-нул он и, повернувшись к офицеру охраны, вынул из кармана свои документы и протянул их со словами: — Унтер-офицер, я и так задержался в пути, выполняя поручения нашего командования. Если я не явлюсь в штаб армейского корпуса в ближайшие двадцать минут, буду вынужден доложить о задержке на пропускном пункте своему непосредственному начальнику — генералу Золенбергу. Именно через двадцать минут начинается заседание штаба, где мой генерал должен будет представить командующему корпусом те сведения, которые я обязан вручить ему в срочном порядке еще до начала заседания. Вы хотите неприятностей?
— Я только выполняю свою работу, герр лейтенант, — пояснил начальник охраны, отрывая взгляд от документов, которые дал ему Одинцов, и возвращая их ему обратно. — Мы обязаны проверять документы у всех, кто проезжает через наш пропускной пункт в город. Даже у генералов. И досматривать весь грузовой транспорт.
— Но не транспорт военной прокуратуры, — вставил Зеленчук.
Унтер-офицер даже не посмотрел в его сторону, но тонкие губы поджал еще больше.
— Вы проверили документы? Все в порядке? — спросил Одинцов.
— Да, все в порядке, теперь я должен досмотреть вашу машину.
— Если мои документы, документы роттенфюрера и нашего водителя в порядке, то какой смысл в досмотре транспорта? Вы считаете, что мы везем в кузове отряд партизан или, может быть, в машине находится целый взвод вооруженных поляков?
— Нет, но… — начал было отвечать сбитый с толку офицер охраны, но Одинцов прервал его:
— Идемте, я лично покажу вам, что в кузове никто не прячется. Но сразу хочу предупредить, что вы будете отвечать перед командованием корпуса за задержку важного груза и задержку лично моего передвижения.
Унтер-офицер замялся, его былая уверенность мгновенно испарилась.
— Не смею вас задерживать, герр лейтенант, — козырнув, наконец сказал он и поднял руку, давая знак поднять шлагбаум.
Одинцов, Зеленчук и Малкин быстро, пока унтер-офицер не передумал, сели в кабину, грузовик тронулся, пересек границу города и поехал дальше. Шубин, который слышал весь разговор и единственный из всех, кто сидел в кузове, хорошо понимал немецкую речь, с облегчением вытер пот со лба и выдохнул.
— Жарковато было, капитан? — поинтересовался Энтин, и его белозубая улыбка на секунду промелькнула в полумраке.
— Не то слово, — усмехнулся Глеб. — Думал, что все, сейчас будем отстреливаться. Но старший лейтенант молодец! Быстро разобрался с ситуацией.
Минут двадцать машина петляла по нешироким, но, судя по звукам, доносившимся в кузов, довольно оживленным в этот вечерний час улочкам Бродов и наконец остановилась. Наступила тишина, к которой прислушивались не только сидевшие в кузове разведчики, но и те, кто был в кабине. Через несколько минут голос Зеленчука тихо
