Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств - Эдуард Владимирович Тополь
28 февраля заговорщики снова ходили по Невскому проспекту, но с тем же результатом – царя не было. Между тем новое напряжение психических сил вконец изнурило и сигнальщиков, и бомбометателей, и потому утром 1 марта Лукашевич перед их выходом на дежурство предложил снабдить всех ядом. Но они отказались, сказав, что в случае ареста сумеют выдержать до конца. Было решено: если 1 марта покушение не удастся, а 2 марта царь поедет, как в прошлые годы, отдыхать на юг, то следовать за ним и убить его в пути. Годовщина казни Желябова, Перовской, Михайлова, Рысакова и Кибальчича должна быть отмечена ярко, с эхом на всю Россию…
Именно в это время министр внутренних дел Дмитрий Толстой подал Александру III рапорт, в котором сообщил:
«Ваше Императорское Величество! В конце января негласным путем нами была получена копия письма, отправленного неизвестным лицом из Петербурга в Харьков, на имя студента Ивана Никитина. В письме автор пишет: «У нас возможен самый беспощадный террор, и я твёрдо верю, что он будет, и даже в непродолжительном времени». Спрошенный по сему поводу в Харькове студент Никитин заявил, что это письмо получено им от студента петербургского университета Пахомия Андреюшкина.
По получении этих сведений, 27 февраля за Андреюшкиным было учреждено неустанное наблюдение и установлено, что 28 февраля Андреюшкин вместе с некоторыми другими лицами ходил по Невскому проспекту с полудня до пятого часу дня, причем Андреюшкин и другой неизвестный несли под верхним платьем какие-то тяжести, а третий нес толстую книгу в переплете… Вчера агентурным путём были получены сведения, что кружок злоумышленников намерен произвести террористический акт и что для этого в распоряжении этих лиц имеются метательные снаряды…»
Ранним утром 1 марта, стоя в усыпальнице Петропавловского собора на панихиде по убитому отцу, сорокадвухлетний Александр III слушал митрополита Московского и Коломенского Макария. Макарий особо отметил великое христианское милосердие покойного и дарование им в 1861 году крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей. Затем последовали многие другие реформы, включая отмену телесных наказаний. Во внешней политике достижениями Александра II были присоединение к России Кавказа, Туркестана, Приамурья, Уссурийского края и Курильских островов, а также победоносная Балканская кампания в 1877-1878 годах, которая принесла свободу болгарам, сербам и черногорцам. При этом император лично отправился на русско-турецкий фронт, сказав: «Я еду братом милосердия». И действительно, обходил палаты раненых, утешал отчаявшихся, награждал отличившихся и всех подбадривал.
Именно этого государя лишили жизни «народовольцы». Какой нелепый смысл в самом названии их организации – «Народная воля»! Банда убийц самозванно присвоила себе право «по воле народа» бессудно казнить кого угодно, даже помазанника Божия! Но кто выбирал в «народные» экзекуторы эту фанатичку Софью Перовскую, плотника Степана Халтурина, студента-недоучку Игнатия Гриневицкого, юриста-недоучку Андрея Желябова и всех остальных? Почему любой фанатик, бандит и безумец, назвав себя революционером, тут же становится в глазах русского общества прогрессистом и демократом?
В это время Пахомий Андреюшкин зашёл за Василием Генераловым, и вдвоем они направились к Невскому, имея при себе спрятанные бомбы, и полные холодной решимости убить императора. Осипанов пошел на Гороховую улицу следить, не проедет ли государь после панихиды в Петропавловской крепости в Исаакиевский собор, а Канчер и Волохов с той же целью гуляли по Большой Садовой.
Повторяя за диаконом слова великой ектеньи: «Господи, упокой душу почившего раба Твоего Александра… учини его в рай, идеже ли?цы святых», – видел Александр Александрович перед собою не пятитонное, из зелёной алтайской яшмы, надгробие над могилой отца, а ту жуткую минуту, когда отец, уже полумертвый, с раздробленными ногами, в мундире, залитом кровью, лежал в своем рабочем кабинете. На вопрос, долго ли отец проживёт, лейб-медик Сергей Петрович Боткин ответил: «От 10 до 15 минут»…
Пока в Петропавловском соборе шла поминальная молитва по убиенному Александру II, полиция арестовала Андреюшкина и Генералова на Невском, у Главного штаба, Осипанова и Волохова – у Казанского собора, а Канчер и Горкун были схвачены на углу Большой Морской улицы.
При обыске у Андреюшкина нашли висевший через плечо на шнурке с крючком овальный цилиндрический снаряд, 6 вершков вышины. Такой же металлический цилиндр был у Генералова, а у Осипанова – печатная программа «Террористической фракции» партии «Народная воля», толстый «Терминологический медицинский словарь» Гринберга и револьвер-бульдог центрального боя, заряженный шестью боевыми патронами. Револьвер и программу новой «Народной воли» полицейские у Осипанова изъяли, а безопасный с виду словарь остался у арестованного. «Когда меня привезли в Управление, – писал потом Осипанов, – мы стали подниматься по какой-то узкой и глухой лестнице, делавшей заворот. Тут мне пришла мысль, что если я произведу взрыв, то могу этим оттянуть раскрытие заговора и дать возможность Андреюшкину и Генералову привести его к концу и, кроме того, убить двух агентов… С этой целью я потянул за бечевку, отчего должна была порваться бумажная перегородка, но потянул так сильно, что веревка порвалась, произведши некоторый звук. Полицейские, ведшие меня под руки, услышали этот звук, но не поняли, в чем дело, и только сильней стали держать меня под руки. Но когда меня привели в комнату, где за столом сидел офицер, и отпустили мне руки, я бросил снаряд шагах в трех от себя на пол, но взрыва не последовало. Полицейский офицер вздрогнул, но не обратил на это внимания, и только спустя минуту один из агентов поднял книгу, поднес зачем-то к уху и, понявши, по-видимому, в чем дело, передал ее офицеру».
При осмотре книга-снаряд оказалась бомбой, заполненной тремя фунтами белого магнезиального динамита и шрапнелью, свинцовыми обрезками со стрихнином. Не взорвалась же эта бомба из-за гнилой бечевки взрывателя, которая порвалась. В противном случае погибли бы не только полицейские, но и сам русский камикадзе по фамилии Осипанов.
«Метательными разрывными снарядами», изъятыми у Генералова и Андреюшкина, оказались два металлических цилиндра, заполненных пятью фунтами динамита в одном и четырьмя фунтами динамита в другом, а также свинцовыми обрезками со стрихнином (251 в одном, 204 в другом). При радиусе действия около 20 метров во все стороны, можно представить, сколько смертей повлек бы за собой взрыв такой бомбы на людном Невском проспекте. А заговорщики принесли на Невский три такие бомбы, и доставленный
