Дорогие мои москвичи - Александр Николаевич Посохов
— Да причём здесь это, — продолжает оправдываться Костыль. — Говорю тебе, здоровья у меня нету, устаю быстро.
— А практикант вон не устаёт, — кивает в сторону Николы бригадир. — Пацан ещё совсем, а пашет, как надо. Хотя мог бы и сачкануть втихаря, он же тут временно, до весны только. А ты вроде как форменный рабочий и ничего не можешь. Кабель протащить не можешь, дюбель забить не можешь, кувалду поднять не можешь. Правда, пацана этого с кувалдой я тоже ещё не видел. Тоже, поди, силёнок маловато.
— Ты это серьёзно? — уже на выходе из вагончика, пропустив вперёд других рабочих, спрашивает Никола, крепкого телосложения парень, аккуратно подстриженный под бокс.
— Да ладно, не заводись, — обращается к нему Рудин. — Пошутил я, чтобы Костыля пристыдить. Только пользы от этого никакой.
— А то попробуем, — предлагает Никола. — Ты же и меня задел зачем-то.
— Чего попробуем?
— Насчет силёнок.
— Например? — спрашивает Рудин.
— Ты же сказал, что с кувалдой меня не видел. Давай тогда посмотрим, кто больше дыр сделает.
— Во, даёт! — ехидно восклицает Костыль. — Совсем оборзел салага.
— За салагу ответишь, — обещает ему Никола.
— Да не тронь ты его, — приказным тоном, но опять же с улыбкой, произносит Рудин. — И вообще никого не трогай. А то, я слышал, тебя тут побаиваются уже.
— А чего меня бояться. Людей я не трогаю.
— А ты сам-то человек? — спрашивает Костыль.
— Человек! — отвечает Никола. — А таких, как ты, давить надо. И чем больше, тем лучше.
— Это почему же?
— Потому, что ты нас позоришь.
— Кого это вас?
— Бригадира и вообще всех. Не хочешь пахать, вали отсюда.
— Опять сцепились, — говорит Рудин. — Пойдём лучше дыры бить.
— Так мы будем соревноваться или нет? — пристаёт Никола.
— Будем, конечно, если ты такой настырный. А с какого ты года, между прочим?
— С пятидесятого.
— У-у, так тебя же на тяжёлую работу ставить ещё нельзя, — качает головой бригадир. — Но извини, ты сам напросился. Давай так. Ты ведь до четырёх работаешь. И в субботу не работаешь. Вот до четырёх, кто больше дыр сделает, тот и победил. Если победишь, в понедельник можешь не выходить, отдыхай. Чуть чего, мастеру своему из училища скажешь, я разрешил.
— Всё, договорились, — соглашается Никола. — Кого на крюк дашь?
— А вот с Костылём и иди. Больше меня всё равно не сделаешь. Зато его погоняешь, если получится.
— Да куда он денется, — уверенно заявляет Никола.
* * *
Квартира в строящемся доме. Две стремянки. Стоя на одной из них, Костыль держит длинный металлический крюк острым концом зубила к поверхности потолка. Напротив, на другой стремянке, как бы оседлав её, стоит Никола. В руках у него увесистая кувалда. Видно, что он изготовился к удару. Отверстия в межэтажных перекрытиях необходимы, чтобы смонтировать скрытую электропроводку. Для того, кто с кувалдой, работа очень тяжелая, требующая большой физической силы и выносливости. Замах кувалдой делается из-под ног, снизу вверх, при резком разгибании спины. С одного удара бетонная панель пробивается редко — для этого надо правильно выставить крюк, точно под внутренней полостью в панели, очень сильно ударить и попасть прямо в зубило. Промахи, как правило, приводят к повреждению деревянной рукоятки кувалды, потому что часто при этом именно рукоятка, а не сам боёк, попадает в зубило. На потолке почти в каждом отдельном помещении пробивается как минимум два отверстия, у стены для ввода провода и где-то посередине — для вывода его к светильнику.
Никола бьёт кувалдой по крюку, ещё бьёт… Закончив в этой квартире, Никола и Костыль перетаскивают стремянки, крюк, кувалду в другую квартиру. И снова замахи, удары… Затем на другой этаж. Видно, что Костыль устал, передвигается и залазит на стремянку медленно, крюк в руках у него вихляется, зубило перед ударом в одном положении он не фиксирует.
— Держи ровнее! — смахивая пот со лба, требует Никола.
— Руки затекли, — жалуется Костыль. — Давай перекурим.
— А я сказал, держи!
Никола бьёт и промахивается, потому что перед самым ударом Костыль чуть качнул крюк в сторону. Никола попадает по зубилу не металлической частью кувалды, а рукояткой.
— Ещё пару раз так смажешь, — предупреждает Костыль. — И молоточек накроется.
Никола продолжает наносить удары… Следующий этаж, другая квартира… В очередной раз крюк в руках у Костыля перед ударом сдвинулся в сторону, и рукоятка кувалды после удара расщепилась так, что тяжёлый боёк просто отвалился.
— Хана! — с облегчением выдыхает Костыль.
— Беги за другой, — командует Никола.
Но Костыль не реагирует.
— Глухой, что ли?
— Ну, чё упираться-то, — возражает Костыль. — Посмотри на часы, пятнадцать минут осталось.
— Беги, говорю, за кувалдой, — угрожающе повторяет Никола.
— А я говорю, пора сматываться, — успевает произнести Костыль.
После этих слов Никола резко пинает стремянку, на которой стоит Костыль, и тот валится на пол. Никола спрыгивает со своей стремянки и заносит ногу над головой лежащего на полу Костыля.
— А я раздавлю тебя!
В этот момент с нижнего этажа раздаётся голос Рудина.
— Ну, где вы там, орлы?
— Мы здесь, здесь, — громко вопит Костыль.
Никола оставляет Костыля в покое и выходит навстречу Рудину, который поднимается на этаж, откуда послышался голос.
— Почему раньше? — спрашивает Никола.
— Ладно, хватит, — говорит бригадир. — Я и так сорок штук надолбал, руки отваливаются. Сегодня раньше смену заканчиваем.
— А я сорок две.
— Не свисти, не верю.
— Тогда сам считай, — предлагает Никола.
Рудин проходит в квартиру и спрашивает:
— А Костыль-то куда делся?
— В другой комнате отдыхает.
Рудин заглядывает за стенку и подходит к лежащему на полу Костылю.
— Сдох, что ли?
— Живой пока, — вставая, отвечает Костыль. — Но, если б не ты, не знаю.
— Что, попало?
— Да он же в натуре бешеный какой-то, на глазах звереет, — с опаской поглядывая на Николу, жалуется Костыль.
— А с тобою по-другому нельзя, — говорит Рудин. — Ты же лодырь, каких свет не видел. И слова на тебя не действуют. Правда, что ли, сорок две дырки пробили?
— А хрен его знает, я не считал, — равнодушно отвечает Костыль. — Оно мне надо?
— Ладно, сам посмотрю. Пошли отсюда.
* * *
Тот же строительный вагончик. Входят Рудин, за ним Никола и Костыль.
— Да,
