Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников
Командир партизан понимающе кивнул и сказал:
— Он наверняка сейчас в штабной землянке спит. Сегодня к вечеру только с моими ребятами из разведки вернулся. Вот в той стороне землянка. Спроси, и тебе покажут.
Володя убежал, а Глеб, сердито посмотрев на Васильчука, спросил:
— Ты зачем Миколу в разведку отправлял? Он радист, а не разведчик. Опять хотите без связи остаться? Тем более — накануне наступления!
— Да погоди ты ругаться, Глеб, — прервал его Васильчук. — Ты ведь ничего не знаешь, а уже шумишь.
— Так объясни мне, — все еще недовольным голосом ответил Шубин.
— Во-первых, я его никуда не отправлял, он самовольно ушел. Догнал моих ребят и сказал, что я его отпустил, а они и не возражали. Микола, как они мне потом рассказали, им сильно помог, можно даже сказать, их жизни спас. Он их не только близко к заграждениям смог провести, но и зарисовал все оборонительные сооружения на бумаге так, что даже опытный разведчик не придерется. И «языка» он моим хлопцам помог взять, — добавил он и, помолчав несколько секунд, добавил: — Я, конечно, его отругал, когда они вернулись… Но что толку. От Миколы все мои ругательства и упреки отлетали как от стенки горох. Стоит, улыбается. Даже не оправдывался передо мной за свой финт. А ведь это прямое нарушение приказа командира и распорядка партизанского отряда. Знал, что ничего ему не будет, и спокойно перенес мой разнос.
— Зато от меня ему достанется по первое число, — мрачно пообещал Глеб и добавил: — Мне приказали его обратно в часть доставить. Наш комбриг без него как без рук.
— А мы как же? Опять без связи останемся? — недоуменно спросил Васильчук.
— Будет у вас связь. Я забыл тебе сказать, что привел с собой другого радиста на замену Яценюку. Сапрыкин! — позвал он пожилого долговязого солдата, который разговаривал о чем-то с двумя партизанами. Тот подошел. — Вот, ефрейтор Сапрыкин, знакомься со своим новым начальством: Тарас Николаевич Васильчук — командир партизанского отряда. Теперь ты поступаешь в полное его распоряжение.
Сапрыкин кивнул, здороваясь, и отошел чуть в сторону, чтобы не мешать разговору старших по должности. Знал, что лезть с расспросами сейчас не самое подходящее время. Когда надо, ему и так все расскажут и объяснят.
Тем временем Володя Теткин, добравшись до штабной землянки, тихо и даже как-то робко вошел внутрь и огляделся. Хотя и оглядывать, собственно, было особо нечего. Во-первых, в землянке, как и на улице, было темно, а во-вторых, никакой особой обстановки внутри помещения не было. Когда глаза мальчика привыкли к темноте, он разглядел, что в этом помещении не было даже специального столика для установки рации. У дальней стенки в помещении землянки было навалено сухое сено. Рядом стояла железная буржуйка, которую использовали для прогрева помещения в зимнее время. Вместо стола был большой и толстый кругляш из ствола спиленного дерева, на нем и стояла зачехленная рация. По всей видимости, Микола держал ее в землянке, а на время выхода в эфир выносил на улицу и настраивал там.
Мальчик постоял, прислушиваясь к ровному дыханию Миколы, а потом, словно бы удостоверившись, что с ним все в порядке, собрался выходить, но его остановил голос Яценюка.
— Хто тут? Я чую, як ты дыхаэш.
— Это я, Володя, — отозвался подросток. — Володя Теткин.
— Теткин? Как ты тут оказался? — тихим голосом переспросил Микола и тут же сам и ответил: — Ах, ну да. Я, наверно, сплю, и ты мне снишься.
— Нет, дядька Микола, я не снюсь, — расплылся Володя в широкой и радостной улыбке. — Я с капитаном Шубиным и с партизанами только что пришел в отряд.
Солома зашуршала, и прямо перед мальчиком оказалась невысокая и коренастая фигурка украинца. Микола схватил мальчика в охапку и, прижав к себе, заговорил ласково и тепло:
— Ах ты ж, мий хлопчик. Навищож ты, сынку, прыйшов в загин? Чому не дочекався мене в бригади полковника Соколовського?
— Почему не дождался? — переспросил Володя, освобождаясь из объятий Миколы. — Я, дядька Микола, решил в партизанский отряд перебраться. У Васильчука воевать буду. В бригаде мне, кроме лошадей, ничего не доверяли, а я в разведку хочу. Хочу стрелять в этих фашистов проклятых. За мамку и сестру отомстить.
— Ось воно як, — тихо ответил Микола и, больше не говоря ни слова, вышел из землянки.
Володя вышел следом за ним и увидел, как Микола, не оглядываясь, шагает к полянке в сторону все еще толпившихся людей.
— Обиделся… — вздохнул мальчик. — А что я такого сказал-то? Ну, не могу я прятаться за спины взрослых, когда война! — в расстроенных чувствах воскликнул он, обращаясь к самому себе, потому что рядом никого не было, а значит, и обращаться было не к кому.
Мимо него проходили Леся и Герась. Они шли в свою землянку и несли на руках уставших от долгого и волнительного дня и уже заснувших на ходу детей.
— Ты с кем это разговариваешь? — спросила Леся, останавливаясь рядом с подростком и оглядываясь.
— Ни с кем, — хмуро буркнул Володя и поплелся следом за Миколой.
— Посварывся, чи що, з Мыколою? — предположил Герась, глядя вслед мальчику.
— Может, и поругались, — согласилась Леся. — Миколе, видно, не понравилось, что Володя захотел в партизанском отряде остаться.
— Все пришли? — Васильчук обвел взглядом присутствующих на штабном собрании людей.
Он сам, Шубин, Агей Рымарюк, которого Васильчук сделал своим помощником и политруком после того, как небольшой отряд Агея влился в отряд, стояли возле сколоченного партизанами стола с разложенной на нем картой. Рядом с Шубиным находился и лейтенант Ребров, которого назначили ответственным за операцию подрыва моста и железной дороги, ведущей на Броды. Остальные — разведчики, подрывники отряда и командиры трех подразделений — расположились полукругом, благо места на полянке перед штабной землянкой, хватало всем. Было уже темно, но место собрания освещалось яркой и полной июльской луной.
— Все в сборе, — ответил за всех Рымарюк и добавил, повернувшись к командиру отряда: — Можно начинать.
— Прежде чем приступить к разработке плана операции, я расскажу нашим товарищам из разведки и… — Васильчук посмотрел на Реброва, — и ответственному за операцию лейтенанту Реброву, что мы узнали в ходе разведки, которую высылали вчера в сторону моста. Причем моим ребятам удалось не просто разузнать все подробности об охране и расположении оборонительных укреплений, но и взять «языка» — одного из охранников моста. Эту шкуру… — Васильчук покосился на Шубина и, откашлявшись, поправился, — то есть этого пленного оуновца из «Галичины», а это именно их немцы поставили охранять мост, мы допросили в связи с уточнением кое-каких данных. — Командир отряда помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: — Так вот. Мои ребята зафиксировали, то есть
