Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев
…Евнуха Птеригионита давно не звали в княжеский дворец. Каково же было изумление маленького хромого человечка, когда явился к нему один из самых доверенных людей Осмомысла – боярин Избигнев Ивачич, и сопроводил в княжой терем. В утлой каморе было проделано у пола оконце, откуда обозревалась просторная горница. Яркий свет хоросов[116] резко ударил евнуху в глаза.
– Ответь мне, кто этот человек?! – потребовал Избигнев. – Тот, что сидит на лавке и греет ноги у печи.
Птеригионит внезапно вздрогнул.
– Не может быть! – прошептал он испуганно.
– Ну же! Отвечай! – приказал Избигнев.
– Это Андроник Комнин, двоюродный брат базилевса Мануила. Но я слышал, что он заключён в темницу.
– Ты не врёшь? Лучше гляди давай.
– Да нет, светлый боярин. Я не ошибаюсь. Это на самом деле Андроник Комнин.
– Ну ладно. Ступай. Вот тебе сребреник. И помни: коли слукавил, головы тебе не сносить.
Избигнев поспешил к князю, а Птеригионит, попробовав на зуб серебро, постарался поскорее унести ноги из княжеских хором.
Впрочем, спустя седьмицу к нему снова явился Избигнев. И снова плёлся, вздыхая, колченогий уродец по склону горы, пробирался через забитые возами ворота, восходил вверх по лестницам дворца.
Князь Ярослав принял его милостиво. Получил Птеригионит повеление отправиться в Константинополь. Хотел хитроумный Осмомысл доподлинно узнать, как живёт и чем дышит главный город империи ромеев.
Глава 12
Солнечный луч падал через забранное слюдой узкое высокое окно в просторный покой Влахернского дворца. Несколько мужей в дорогих, украшенных золотом плащах – полудаментумах, почтительно склонились перед человеком с короткой каштановой бородой, который, раздражённо расстегнув и бросив на плечи слуге полукруглую пурпурную мантию с кистями на концах, торопливо расхаживал по мраморным плитам.
– Выходит, Андроник добрался до русских пределов. Его следы отыскались в Галиче. Это ты, Контостефан, не уследил за ним! – прикрикнул он на одного из коленопреклонённых.
Последний втянул голову в плечи и едва сдерживал дрожь.
– О, солнцеликий! Мы виноваты, спору нет. Но Андроник имеет много сторонников среди столичной знати. Они-то и помогли ему ускользнуть, – заметил другой придворный, седой старик с изрытым морщинами лицом.
– Протосеваст Василий Аксух! – не слушая его, обратился император к рослому мужу, застывшему в почтительности возле двери. – Как наши дела на Дунае? Как ведут себя мадьяры?
– Пока на Дунае царит тишина, мой повелитель. Твой флот, доблестный, вселил страх в обросшие грубой шерстью сердца мадьяр, – елейным голосом проговорил Аксух.
Высокие пурпурные сапоги проскрипели по мраморному полу. Император неожиданно резко обернулся.
– Выйдите все! – приказал он грозно. – И позовите мне Белу, моего будущего зятя.
Базилевс расположился в просторном кресле.
Вскоре в палату явился тонкостанный молодой человек очень высокого роста в тёмно-синей тунике с широкими рукавами, доходившими до земли. Чёрные волосы юноши слегка вились кудрями, подбородок был гладко выбрит, смуглое лицо и глаза слегка с раскосинкой выдавали в нём выходца из мадьярского рода.
– Ты звал меня, автократор[117]? – Молодой человек отвесил императору земной поклон.
– Да, звал, сын. Не удивляйся, что я называю тебя так. Ибо недалёк тот день, когда ты соединишься брачными узами с моей возлюбленной дочерью Марией. – Базилевс обратил на Белу своё исполненное мужества, всё словно бы дышащее силой и энергией лицо.
Бела прикусил губу. Он с трудом скрывал досаду. Шестнадцатилетняя императорская дочь сегодня в очередной раз назвала его варваром. Она едва терпит его присутствие во дворце. Но скажешь об этом Мануилу, и бог весть, как поведёт себя базилевс. Возьмёт да и назначит своим наследником кого-нибудь другого. А он, Бела, надеется в будущем получить и императорскую корону, и престол Венгрии. Соединив под единым скипетром[118] две державы, он сможет стать самым могущественным правителем в Европе. Ради этого стоит терпеть насмешки толстой откормленной дочки Мануила.
Мария была единственным ребёнком императора от первого брака со свояченицей германского императора Конрада, Ириной. После кончины первой супруги Мануил женился вторично на дочери князя Раймунда Антиохийского[119], именем тоже Мария. Новая базилисса была на редкость хороша собой, она умела нравиться, в её честь поэты слагали стихи, она цвела, красовалась в лучших одеждах, но… пока она не могла родить базилевсу сына. И Бела, бывший заложник, сын покойного короля Гезы и русской княжны Фружины, стал теперь надеждой ромейского трона. Эх, если б императорская дочка была хоть чуточку краше или хотя бы не дразнила и не издевалась над ним! Молодой человек вздыхал и насторожённо косил взглядом чёрных глаз на восседавшего в задумчивости в высоком кресле базилевса.
– Вот что, Бела, – прервал воцарившееся в палате молчание Мануил. – Хочу посоветоваться с тобой. Учителя хвалят тебя, говорят, ты неглуп и прилежен. Наука управления империей трудна и многогранна. А нынешняя наша тема касается твоей родины. Много дурных событий происходит в славном городе Эстергоме. Ты знаешь, что на престоле земли мадьяр закрепился твой старший брат, Иштван. Всеми делами вашего королевства заправляет твоя мать, Фружина.
– Мой базилевс! У меня давно нет матери! Ты, порфироносный, стал мне и отцом, и матерью! – пылко воскликнул Бела.
В словах его была искренность. Но не настолько привязан был молодой Арпадович к Мануилу, сколько ненавидел свою родную мать и брата. Это они сделали его заложником и заставили пресмыкаться в этом гадюшнике, каким Бела считал Влахернский дворец. Если он станет императором, то непременно переедет отсюда в Палатий – древний дворец Юстиниана[120] и Василия Болгаробойцы[121]! Или в Магнавру на живописном берегу Босфора!
– До нас дошли вести, что твой брат Иштван собирается жениться. У него есть сильный союзник – галицкий князь Ярослав. Так вот, дочь Ярослава уже прибыла в страну мадьяр. В скором времени намечается свадьба. Как ты понимаешь, против империи ромеев складывается весьма сильная коалиция. Мадьяры, князь Ярослав, чехи, сербский жупан Неманя. Не забывай также римского папу и сицилийских норманнов[122]. Иными словами, в начинающейся на Дунае войне нам придётся нелегко. Вот я и позвал тебя. Подумай, как сделать, чтобы князь Ярослав отстал от союза с твоим братом и твоей матерью. Если он отпадёт от Иштвана, то, поверь мне, не пойдут помогать мадьярам ни чехи, ни Сицилия. А со Стефаном Неманей мы как-нибудь справимся сами. Он друг мадьяр ненадёжный, ибо ищет лишь свою выгоду. Так какие у тебя мысли, Бела? Говори, не бойся.
Молодой человек, опасливо озираясь по сторонам, словно боясь, что кто-нибудь подслушает их разговор, несмело предложил:
– Ну, может быть… У всесильного базилевса найдутся в окружении Иштвана доброжелатели.
