Цветочная сеть - Лиза Си
— А вы не можете брать желчь с медвежьих ферм?
— Некоторые люди считают, что допустимо держать медведей на фермах ради получения желчи, но вот что я вам скажу: там обращаются с животными просто ужасно!
— А как именно получают желчь? — спросила Хулань.
— Врачи хирургически имплантируют трубку в желчный пузырь. Она удерживается металлическим корсетом вокруг живота медведя. Запасы желчи все время истощаются. Некоторые люди даже платят, чтобы выпить свежую медвежью желчь сразу после ее экстракции.
— Как же действуют фермы, если они незаконны? — поинтересовался Дэвид.
— Вы иностранец, поэтому не понимаете Китай, — сочувственно заметил Ду. — В нашей стране правительство слишком занято другими делами, поэтому этим негодяям все сходит с рук. В отдаленных провинциях — Цзилинь, Юньнань и Хэйлунцзян — любой может поймать пару медведей и организовать ферму. Даже в окрестностях Чэнду в провинции Сычуань вы обнаружите штук сто медвежьих ферм. В Китае более десяти тысяч животных содержатся на незаконных медвежьих фермах.
— Откуда вы все это знаете, если процесс извлечения держат в секрете, а полиция закрывает на происходящее глаза? — спросила Хулань.
— Я уже говорил, правительство отправляет меня в разные провинции. В некоторых поездках я совершал рейды на медвежьи фермы. — Он помолчал немного, а затем добавил: — Сами фермы просто ужасны, но потребители счастливы: считается, что от дикого зверя можно получить самое качественное лекарство.
— Почему?
— Потому что вы тем самым перенимаете и качества самого животного, будь то медведь, тигр или обезьяна. Пациенты надеются стать сильнее, свирепее или научиться дурить окружающих. Вот почему большинству не нужны медведи с ферм: люди хотят увидеть дикого зверя своими глазами.
— А как работают аналоги медвежьей желчи? Как вы их используете?
— Твои родители столько всего знают про традиционную медицину, — заметил доктор, — почему же не обучили тебя?
— Я много лет жила в Америке, — объяснила Ху-лань.
Доктор Ду почесал подбородок, затем скорбно покачал головой, будто сетуя, что Хулань многое потеряла в далекой стране.
— Медвежья желчь горькая и холодная. Горькие лекарства рассеивают тепло, высушивают излишнюю влажность и очищают организм. Холодные лекарства остужают кровь и выводят токсины из организма.
— И для чего в таком случае вы используете медвежью желчь?
— Я не использую ее!
— Ладно, но в каком случае вы прописали бы такое горькое и холодное лекарство?
— При желтухе, поражениях кожи, судорогах у детей, лихорадке, язвах, плохом зрении. А еще для лечения геморроя, бактериальных инфекций, рака, ожогов, боли и покраснения в глазах, астмы, синусовых инфекций, разрушения зубов…
— Короче говоря, от всего и для всего, — буркнула Хулань с неприкрытым скептицизмом. — Это просто плацебо?
— Вы явились сюда и заявляете такое доктору Ду? — В голосе старика явственно прозвучала обида. — Наша медицина намного старше западной. Никакое это не плацебо. Именно поэтому меня приглашают читать лекции на медицинском факультете в Гарварде, и наше правительство не возражает против таких поездок. — Китаец вскинул руки, выпроваживая наглых дураков: — А теперь уходите! Я устал от ваших вопросов! — Уже у двери он погрозил пальцем Хулань: — Ты относишься к нашей культуре без должного уважения! Твои родители будут очень разочарованы в тебе.
Внизу их ждал Питер на «саабе».
— Как все прошло? — спросил он, отъезжая от института.
— Кажется, мы оскорбили доктора, — вздохнула Хулань.
Дэвид фыркнул:
— Это еще мягко сказано!
— Но удалось получить какую-нибудь ценную информацию? — поинтересовался Питер.
Хулань и Дэвид переглянулись.
— Не знаю, — протянула Хулань. — Может быть.
— Я все равно не понимаю, как удается работать фермам, если они нелегальные, — заметил Дэвид.
— Наше правительство запрещает многие вещи, — сказала Хулань, — но люди хотят зарабатывать деньги. Некоторые утверждают, что открывают «легальные» медвежьи фермы, якобы у них есть разрешение, но я готова поклясться, что разрешение у них только на открытие своего дела, но отнюдь не медвежьей фермы.
— И никто не проверяет?
— Думаю, нет, — печально покачала головой Хулань.
— А у меня хорошие новости, — заявил Питер. — Вы были правы, инспектор: холодильник Цао Хуа забит медвежьей желчью с этикеткой «Панда бренд».
♦ ♦ ♦— Посол выйдет к вам, как только сможет, — резко сказал Фил Файерстоун, атташе Уильяма Уотсона. — Мы переживаем кризис, и посол ужасно занят.
— Хотелось бы думать, что расследование убийства сына для него важнее международных дрязг, — заметила Хулань нравоучительным тоном. На этот раз Дэвид склонен был согласиться с ней: ему уже надоело, что Уотсон постоянно увиливает от беседы.
— Естественно, посол продолжает скорбеть, — мягко сказал Файерстоун. — Но иногда приходится ставить общие интересы выше личных.
— Пока мы ждем, возможно, вы ответите на некоторые наши вопросы? — предложил Дэвид.
Файерстоун начал было закатывать глаза, но передумал и со вздохом согласился:
— Давайте.
— Как вы обрабатываете заявления на визу? Файерстоун покачал головой:
— Заявления? А при чем тут они? — Когда Дэвид не ответил, Файерстоун снова вздохнул: — Ну ладно. Люди приходят сюда — вы видели их снаружи, — стоят в очереди, получают заявки и заполняют их. Затем мы проводим беседу. Если кто-то собирается в США по делам, мы должны увидеть официальное приглашение от организации-спонсора или властей штата. В этом нет ничего удивительного: китайцы требуют такие же приглашения, когда обрабатывают заявления на визу для американских граждан. Готов поспорить, что вы получили перед поездкой официальное приглашение от Министерства общественной безопасности.
Дэвид кивнул и спросил:
— А если у соискателя нет приглашения от корпорации?
— Такие случаи мы рассматриваем немного иначе, — сказал Файерстоун. — В конце концов, многие китайцы мечтают уехать из страны, и я говорю не только о диссидентах.
Хулань про себя удивилась, как всего за несколько дней газетные заголовки изменили даже такого подхалима, как Файерстоун. Его рефлекторная любезность за неделю испарилась с той
