Цветочная сеть - Лиза Си

Он понимал, но лучше от этого не становилось.

— Тогда я поеду с тобой, — решил Дэвид.

Правда, Мадлен Прентис считала иначе:

— Мне звонили из Госдепартамента и Министерства общественной безопасности. Все довольны тем, что виновник находится под стражей. Бюро, конечно, не в восторге, но я думаю, что их хоть немного утешит суровая китайская судебная система.

— Он не убийца.

Мадлен пожала плечами:

— Теперь это политический вопрос, Дэвид. Пусть власти КНР сами разбираются. Спенсер Ли — козел отпущения. Прими это и скажи спасибо. Постарайся забыть обо всем случившемся.

Когда Дэвид шел по коридору, он думал над словами Мадлен. В кабинете его ждала Хулань. Независимо от того, как все обернется, они будут вместе.

— Пойдем, — сказал он.

Он взял ее за руку, и они отправились на поиски Питера, а потом все трое вышли из здания Федерального суда и сели в машину Дэвида. Дома Старк достал из кошелька кредитку и забронировал три билета в Пекин через Токио. Затем они заехали в банк, чтобы снять как можно больше наличных. Дэвид и Хулань почти не разговаривали. Они шли на огромный риск. Карьера Дэвида в правительстве была фактически закончена, но осознание этого дало ему волнующее чувство свободы.

Однако он волновался за Хулань. На прошлой неделе, когда история о незаконном сбыте компонентов ядерной боеголовки получила развитие, политическая ситуация между Соединенными Штатами и Китаем стала максимально острой с момента падения «бамбукового занавеса». Большинство членов семей сотрудников посольства США в Пекине, а также консульств в других частях Китая отправили домой. Китайцы ответили тем же, отозвав половину своих сотрудников из Соединенных Штатов. Государственный департамент, который еще не успел издать официальные рекомендации в отношении поездок в Китай, объявил, что гости КНР должны быть «осторожнее», а еще лучше — отказаться от путешествия на неопределенное время.

Но Дэвид и Хулань все-таки отправятся в Китай и доведут дело до конца. А что потом?

Ответа на этот вопрос Дэвид не знал.

Глава 17

10 февраля, Пекин

— Скоро поймешь, почему я не работаю юристом, — сказала Хулань, когда они с Дэвидом заняли места в Народном суде Пекина. Зал был огромным и холодным. Некоторые зрители так и не сняли пальто и шарфы. Однако воздух казался странно спертым от сигаретного дыма и, как показалось Дэвиду, страха. На его глазах группа из трех судей в военной форме рассмотрела несколько дел подряд, и происходящее выглядело совершенно сюрреалистически.

В ходе первого процесса судили мужчину, обвиняемого в ограблении банка. Прокурор выкрикивал факты дела, а обвиняемый просто стоял с опущенной головой. Свидетелей не было, сам подсудимый отмалчивался. Однако в зале присутствовали его жена и двое детей. Они и внимали вердикту, который судья вынес менее чем через сорок пять минут.

— Вы нечестный человек, Гун Юань, — заявил судья. — Вы пытались перемахнуть на новый уровень процветания, украв у соотечественников деньги, нажитые тяжким трудом. Этого нельзя допустить. Единственное справедливое наказание для вас — немедленная казнь.

Второе дело касалось заурядного вора-домушника, приехавшего в Пекин из Шанхая. На этот раз, после того как прокурор изложил обвинения, судья задал подсудимому несколько вопросов. Знал ли он своих жертв? Приехал ли он в Пекин на законных основаниях? Понимает ли он, что в случае признания с ним обойдутся более снисходительно? Ответы были «нет», «нет» и «да». Тем не менее подсудимый решил не брать на себя ответственность за преступления. Судья заявил, что двадцать лет каторжных работ заставят его переменить мнение.

Эти слушания, пояснила Хулань, стали результатом кампании, которая началась чуть более года назад. Из-за роста преступности с целью получения выгоды правительство начало репрессии, которые привели к десяткам тысяч арестов и тысяче смертных приговоров.

— После осуждения, — пояснила она, — преступников водят по улицам и показывают по телевизору. На шею им вешают таблички, где перечислены их преступления. Этих людей ждет трудовой лагерь или смерть.

Жестокое правосудие имеет в Китае давнюю историю. Два раза в год в городах по всей стране развешивают списки — не в общественных местах, где их могут увидеть иностранцы, а за городскими стенами, в окрестностях, — с указанием имен казненных и их правонарушений.

— Родным тех, кого приговаривают к смерти, нужно еще и пулю оплатить, — продолжила Хулань.

— Но преступления наверняка серьезные? — спросил Дэвид.

Хулань покачала головой:

— Даже мелкие правонарушения могут стать основанием для жестокого приговора. Можно угодить на четыре года в лагерь просто за то, что отказался выполнять работу, или поменял место жительства, или просто стал «источником проблем».

— И многие лагеря, — сказал Дэвид, вспоминая прочитанные статьи, — поставляют дешевую рабочую силу американским фабрикам в Китае.

— Верно. США получают прибыль от проступков моих соотечественников. — Хулань кивнула в сторону зала: — Видишь, у нас тут все быстро. Никаких досудебных слушаний, никаких отсрочек, очень редко вызываются свидетели защиты, чтобы не мутить воду. Подсудимый виновен, пока не доказана невиновность. Когда вина подтверждается, определяется наказание, и приговор исполняется незамедлительно. Апелляции у нас бывают не чаще солнечного затмения.

Дверь открылась, и в комнату ввели Спенсера Ли. Его модный льняной костюм заменили белой рубашкой и черными брюками, на ноги подсудимому надели кандалы. Он шел склонив голову, а когда решил посмотреть вверх, охранник стукнул его кулаком по затылку, и голова заключенного покорно опустилась.

Суд над Ли, как и все слушания до него, был в лучшем случае небрежным. Женщина-прокурор — короткие завитые волосы и тяжелые очки в металлической оправе — встала. Громким и резким голосом она представила Спенсера Ли его китайским именем Ли Чжунго. («Китай Ли», — шепотом перевела Хулань.)

— Ли Чжунго опозорил не только свое имя, но и родину, — заявила прокурор. Затем она перечислила пункты обвинения. Ли связался с бандой, которая пыталась проникнуть в Китай. Известно, что они торговали людьми, а хуже преступления и быть не может. Дата въезда и выезда в паспорте и сам факт побега — обвинитель не сказала откуда именно — доказывают, что он причастен к нескольким убийствам.

Все закончилось