Цветочная сеть - Лиза Си
Печальные мысли прервал стук в дверь. Хулань ожидала этого и без малейшей заминки открыла дверь. Не дожидаясь приглашения, гость уверенно вошел и уселся на один из табуретов возле кухонного стола. Он дотронулся до чайника — горячий. По запаху он знал, что Хулань выбрала его любимый сорт. Она вытащила две керамические чашки и, когда гость налил себе чаю, села напротив. Здесь, под ярким светом, Хулань явственно увидела холод в его глазах, а голос — до боли знакомый — был резким и неумолимым.
— Завтра уезжаете, — произнес начальник отдела Цзай. — Разумеется, вы и раньше там были, но вернулись по первому требованию. В этот раз никто не будет звать вас назад. Мы рассчитываем, что вы сами примете верное решение и приедете обратно в Китай. Понимаете?
— Да.
— Я обязан предупредить вас. С тех пор, как вы впервые уезжали за границу, наша страна прошла долгий путь. Сегодня у нас есть глаза и уши не только в Китае. Мы обязательно узнаем, если вы сделаете или скажете нечто порочащее нашу страну. Мы узнаем, если вы попытаетесь связаться с диссидентами, журналистами или другими лицами, которые не выказывают Китаю должного уважения. Мы узнаем, если вы попытаетесь сбежать. И мы наверняка узнаем, если вы попытаетесь выдать какую-либо государственную тайну.
— Я не сделаю ничего такого, что повредит Китаю, — заверила она.
— Лю Хулань, вы дороги многим людям. Матери, отцу, этому Дэвиду Старку. — Хулань открыла было рот, но Цзай предупреждающе поднял руку: — Не пытайтесь отрицать. Это ваша слабость, и мы оба это понимаем.
— Никогда не получалось с вами спорить, — призналась Хулань.
Цзай пропустил ее замечание мимо ушей.
— Вам очень повезло. У вас были широкие возможности и крепкие связи. А еще вас всегда окружали друзья, которые заботились о вашей безопасности. Но тут иная ситуация. Одно неверное движение — и вы лишитесь вида на жительство, а в личном деле появится отметка. Вас могут сослать в сельскую местность. Вы будете потеряны для внешнего мира, проведете остаток жизни в тяжелых трудах и в пятьдесят лет умрете сгорбленной старухой без мужа, без детей, да и вообще без семьи. — Цзай сделал последний глоток чая, встал и положил руку на плечо Хулань: — Надеюсь, за время поездки вы не забудете наш разговор. До свидания, инспектор Лю.
Глава 11
2 февраля, Лос-Анджелес
Через четыре дня после приезда в Китай Дэвид снова оказался в международном аэропорту Пекина. Прошло целых четыре дня, но Дэвида по-прежнему удивляла неприветливая обстановка внутри терминала. Освещение зловеще мерцало; в помещениях, выкрашенных в тусклозеленый цвет, было очень холодно; в воздухе витал узнаваемый запах мокрых подгузников и лапши быстрого приготовления. В зале отлета в киосках продавались журналы, конфеты, сигареты и сувениры: плюшевые панды, дешевые нефритовые палочки для еды, шелковые шарфы. Куда бы Дэвид ни посмотрел, он видел солдат, которых здесь было полно, как и везде в Пекине: одни отправлялись на побывку домой, другие охраняли территорию аэропорта.
Разумеется, Дэвиду не разрешили свободно гулять по аэропорту. Ему пришлось ждать с остальными пассажирами в одном из залов. Группу возглавлял начальник отдела Цзай, который инструктировал коллег об их обязанностях на время визита в Соединенные Штаты.
— Мы гордимся, следователь Сунь, что вам доверили сопровождать инспектора Лю Хулань в далекую страну. Мы уверены в вашем успехе. Родные ожидают вашего победоносного возвращения.
Затем в течение двух часов они ждали, пока туман рассеется. Цзай и Питер курили одну за другой сигареты «Красная пагода».
В самолете Дэвид и Хулань сели вместе, а Питер устроился через проход. Он был полон радостного ожидания, улыбался, весело болтал с соседом.
Сотрудников министерства никогда не посылают за границу в одиночку, объяснила Дэвиду Хулань. Обычно ездят по три-четыре человека. Но, поскольку Хулань уже однажды вернулась из Соединенных Штатов, министерство делегировало для наблюдения за ней только Питера. Впрочем, похоже, Дэвиду и Хулань все равно не удастся побыть наедине.
Первые пять часов, пока они летели до Токио, Дэвид и Хулань, не забывая о Питере, сидевшем через проход, вполголоса беседовали на отвлеченные темы. В Токио Питер захотел посетить магазин беспошлинной торговли и оставил Дэвида и Хулань посторожить верхнюю одежду и ручную кладь. Как только их соглядатай исчез в толпе, Дэвид взял Хулань за руку. Пока Питер не вернулся, они так и сидели, уставившись на дверь магазина беспошлинной торговли.
Во время второго перелета Дэвид купил Питеру пиво. Молодой следователь, ковыряя вилкой еду, начал просмотр фильма. К тому времени, когда Питер задремал, голова Хулань тоже опустилась на плечо Дэвида. Он ощутил запах ее волос, почувствовал исходящее от тела тепло. Хулань вздохнула и прильнула к нему — запретное, но такое естественное движение. Дэвид тоже закрыл глаза и задремал. Так они пересекли Тихий океан и международную линию перемены дат.
Несколько часов спустя Дэвид проснулся, чувствуя на себе чей-то взгляд. Он посмотрел через проход и встретился с суровыми глазами Питера. Дэвид мягко толкнул Хулань плечом, и она отстранилась, а голова завалилась на другую сторону. Питер бесстрастно кивнул, после чего снова повернулся к экрану.
Привычная обстановка начала действовать на Дэвида отрезвляюще. Они летели над океаном, шли титры уже второго американского фильма, американские стюардессы неслышно перемещались вдоль прохода, спрашивая пассажиров, не нужно ли им чего-нибудь, а те, устав от длительного перелета, сидели вытянувшись в креслах или жались друг к дружке. Постепенно к Дэвиду вернулась четкость мысли. Он понимал, что встреча с Хулань после стольких лет разлуки подорвала его способность здраво рассуждать. В результате он не уделил должного внимания деталям. На улицах Пекина, отвлекаясь на запахи и суету вокруг, он словно бы разучился наблюдать, анализировать, сосредотачиваться и чувствовать подвох.
— О чем ты думаешь? — спросила Хулань.
— Разве ты не спишь?
— Я задремала, но мне показалось, что ты проснулся. — Дэвид снова взял ее за руку под пледом. — Так о чем ты думал?
— Мне показалось, что я… то есть мы потеряли контроль над делом.
— Что ты имеешь в виду?
