Азимут между пламенем и порчей - Павел Николаевич Корнев

«Дом Синей птицы против аколита Лучезара Серого».

Да что ж это такое творится-то⁈

Мимолётный испуг сменился вспышкой раздражения, захотелось смять повестку и швырнуть её в самодовольную физиономию крючкотвора — в первый миг от этого остановило присутствие стрельцов, а дальше стряпчий вынул у меня из руки листок, вчитался в текст и хмыкнул.

Крючкотвор тем временем извлёк из кожаной папки новый документ.

— Ознакомьтесь с постановлением о принудительной…

— Не нужно! — отмахнулся мой представитель и сказал: — Придётся идти.

Я бы сейчас всё на свете отдал за кружку холодного кваса или хотя бы просто колодезной воды, но нарываться на неприятности не стал и вздохнул.

— Что ж… Идём.

В голове — одни сплошные вопросы. Перво-наперво хотелось знать, как меня нашли и чем грозят претензии дома Синей птицы. А ещё — сколь сильно влияние дворян в городе и какое наказание предусмотрено за убийство трёх дружинников?

Пусть те и напали первыми, что я легко мог доказать, но они были на своей земле, а это всё предельно осложняло.

Черти драные, снова влип!

Но обеспокоенности я не выказал и невозмутимо прошествовал в зал, где совсем не так давно разбирались претензии ордена Алаи Раскаявшейся. Судья тоже оказался прежним — узнал меня и покачал головой с нелепым завитым париком.

Представители сторон подошли к нему и начали что-то втолковывать, перебивая друг друга, но судья почти сразу велел им умолкнуть, подозвал меня и спросил:

— Вам известна суть обвинения?

— Никак нет, ваша честь, — заявил я в ответ. — В повестке ничего такого не указано.

— Дом Синей птицы обвиняет вас в похищении ребёнка! — огорошил меня судья и строго глянул с высоты своего помоста. — Признаёте себя виновным?

— Никак нет, ваша честь, — машинально сказал я и поскрёб затылок, а после встрепенулся. — Постойте, они что же — обвиняют меня в похищении собственной сестрицы? Вздор! Да они сами её похитили! С улицы забрали, пока я за морем был!

— Клевета! — воскликнул представитель противной стороны. — Дом Синей птицы содержит сиротскую общину, куда город отправляет малолетних беспризорников! Никто никого не похищает!

— А её похитили! — отрезал я. — И город никакого отношения к этому не имеет! Её с улицы какие-то монахини увели!

Поверенный дёрнул меня за руку, призывая замолчать, но я проигнорировал его и выдал в запале:

— Нет у вас никаких документов на её счёт!

Судья прочистил горло и спросил:

— Собираетесь выдвинуть встречное обвинение?

— Нет, ваша честь! — опередил меня с ответом стряпчий. — Но оставляем за собой такое право!

— Ну так не морочьте тогда мне голову! — разозлился судья и уточнил: — Так вы не отрицаете, что забрали ребёнка из приюта?

Мой поверенный тяжко вздохнул, а я хоть и сообразил, что утвердительный ответ чреват самыми серьёзными неприятностями, да только, один чёрт, деваться было некуда, признал:

— Так точно, ваша честь.

— И где он теперь?

— В доме призрения.

— В каком именно? — немедленно влез с неудобным вопросом представитель дворянского дома.

— Не твоё собачье дело! — рыкнул я, не сдержавшись.

Оппонент в долгу не остался и обвинил меня во вранье, судья призвал всех к порядку и поинтересовался, имеются ли у меня какие-либо доказательства своих слов.

— Всенепременно имеются, — подтвердил я и добавил: — Документальные.

Дядька в нелепом парике вздохнул и объявил:

— На основании заявления истца и пояснений ответчика вынужден дать делу ход. Рассмотрение по существу состоится завтра в десять утра. Неявка или опоздание будет расценено неуважением суда.

Представитель дома Синей птицы так и взвился.

— Ваша честь! Речь идёт о похищении ребёнка! Ответчик может сбежать! Настаиваем на его помещении под стражу!

Судья перевёл взгляд на моего поверенного, и тот без промедления заявил:

— Это излишняя мера. Мой клиент не преступник!

— Но претензии к нему возникали и раньше! И поскольку речь идёт о похищении малолетнего ребёнка, назначаю залог в пять тысяч целковых.

Наш оппонент самодовольно улыбнулся, но его физиономия враз приобрела озадаченное выражение, когда я кивнул, а стряпчий сказал:

— Мы согласны!

Дальше нас отправили оформлять залог, и покинул я дворец правосудия только через час в препаршивейшем расположении духа. Мой поверенный и вовсе выглядел озадаченней некуда. По его совету мы расположились в одной из близлежащих кофеен, но чёрную горькую гадость я пить не стал и велел принести чай. Попутно поведал об обстоятельствах дела, а под конец спросил, какого чёрта обошлось без выдвижения встречного обвинения.

Молодой человек покачал головой.

— У них там сироток — сотни! Смогут предъявить приказ об отправке им решительно любой бродяжки. И как доказать подлог? А облыжные обвинения до добра не доведут.

Я испустил тяжкий вздох и поинтересовался:

— И насколько всё плохо?

Поверенный отпил кофе и пожал плечами.

— Поскольку факт изъятия из приюта вашей сестры… — Он испытующе посмотрел на меня, а после утвердительного кивка продолжил: — Нами не оспаривается, дело будет строиться на том, получится ли доказать, что она и в самом деле была помещена в дом призрения.

— У меня имеются документы об этом, — уверил я собеседника, сделав осторожный глоток горячего терпкого напитка.

— И датированы они?..

— Тем же днём.

— А репутация нового заведения?

— Безупречная, — заявил я, хоть наверняка знать этого и не мог.

Поверенный развёл руками.

— Тогда, думаю, обойдётся без осложнений. Влияния дома Синей птицы определённо не хватит, чтобы склонить суд на свою сторону. — Он поставил фарфоровую чашечку на блюдце и озадаченно хмыкнул. — Вообще не понимаю, чего ради они затеяли это разбирательство. Что им до какой-то малолетней бродяжки? Нет ли иных обстоятельств, о которых я должен знать?

Откровенничать не хотелось, но переступил через себя и сказал:

— Полагаю, дело в сопутствующем ущербе.

— И насколько он был велик?

— Трое охранников, — сознался я и сразу предупредил: — Они напали первыми, и я могу это доказать!

Молодой человек помрачнел.

— Забрать родственницу — это одно. Убить при этом слуг…

— Охранников! — поправил я собеседника.

— Не имеет значения! — отмахнулся тот. — Если изъятие ребёнка из приюта будет сочтено незаконным, вы будете безоговорочно признаны виновным и в убийстве тех, кто намеревался оному помешать. Напрямую добиться обвинительного приговора не получилось бы, а вот такой обходной