Моя Индия. Наука джунглей. Храмовый тигр - Джим Корбетт

7

На следующее утро, пока мои люди завтракали, я занялся шкурами убитых тигров. Заново натянул их на колышки, а сырые места натер древесной золой и квасцами. Тигровые шкуры требуют массу забот. Если не удалить полностью жир и не обработать как следует губы, уши и подушки лап, шерсть начнет вылезать и шкура погибнет. Незадолго до полудня я закончил работу и вместе с четырьмя моими людьми — двое остались в лагере обрабатывать шкуру сероу — направился к месту, где накануне вечером прекратил преследование тигрицы.

Долина, где протекал ручей, была широкой, довольно ровной и тянулась с запада на восток. С левой ее стороны находился холм, по противоположному склону которого я вчера следовал за тигрицей, с правой — другой холм с дорогой на Танакпур. До появления людоеда часть долины между этими двумя холмами жители Таллакота использовали под пастбище, поэтому землю здесь вдоль и поперек пересекали проложенные скотом тропы и множество узких канав, прорытых дождевой водой. По долине в густых зарослях кустарников и деревьев были разбросаны различной величины поляны. Подходящая местность для охоты на замбара, каркера и медведя, чьи следы я нашел на тропах. Но вряд ли у кого-нибудь возникло бы желание охотиться здесь на тигра-людоеда. Долина хорошо просматривалась с холма, находившегося слева; я разместил своих людей на деревьях вдоль гребня с интервалом в двести ярдов друг от друга. Они должны были наблюдать за местностью и, если понадобится, оказать мне помощь. Затем я отправился туда, где прошлым вечером прекратил преследование тигрицы.

Я ранил тигрицу 7 апреля, то есть три дня назад. Как правило, в течение суток после ранения тигр считается неопасным, так как он предпочитает не нападать. Но многое зависит от характера ранения и нрава зверя. Если рана легкая, то при приближении человека тигр обычно уходит. Однако при тяжелом ранении он может представлять угрозу в течение нескольких дней. Я не знал, какого рода рана у тигрицы, но, поскольку накануне она не сделала ни единой попытки напасть на меня, решил пренебречь тем, что она ранена, и рассматривать ее лишь как людоеда, причем очень голодного — она ничего не ела с того самого дня, как убила женщину, тело которой разделила со своими детенышами.

Там, где тигрица перебралась через ручей, проходила прорытая дождевыми водами канава шириной в три и глубиной в два фута. Вверх по этой канаве, которую с обеих сторон обступал густой кустарник, она и направилась. Идя по ее следам, я вышел к тропе, проложенной скотом, и обнаружил, что тигрица свернула по ней направо. В трехстах ярдах от поворота росло дерево с густой кроной, под ним она провела ночь. Ее мучила боль, она металась, но на листьях, где она лежала, не осталось ни крови, ни гноя. Далее я шел уже по свежему следу, соблюдая все меры предосторожности, чтобы не попасть в засаду, устроенную мне тигрицей. До вечера, выслеживая ее, я проделал несколько миль по тропам и водосточным канавам, но не увидел даже кончика ее хвоста. На закате я собрал своих людей. По возвращении в лагерь они рассказали, что могли следить за передвижением тигрицы в джунглях по тревожным крикам животных и птиц, но увидеть ее им тоже не удалось.

Когда во время охоты на нераненого тигра-людоеда идешь против ветра, больше всего следует остерегаться нападения сзади и, но в меньшей мере, с флангов. Если ветер дует сзади, опасность угрожает с флангов. При ветре справа уязвимы левая сторона и спина, при ветре слева — правая сторона и опять-таки спина. Опасность подвергнуться нападению спереди невелика. На опыте я убедился, что здоровые тигры, людоеды они или нет, предпочитают так не поступать. Обычно тигры-людоеды нападают на свою жертву с расстояния, которое могут покрыть одним прыжком. Именно поэтому с ними справиться труднее, чем с ранеными тиграми; последние неизменно нападают с более далекого расстояния, скажем ярдов в десять — двадцать, а иногда и в сто. В первом случае необходимо действовать в течение доли секунды, во втором есть время поднять винтовку и прицелиться. Но так или иначе, реагировать всегда нужно быстро, при этом обычно сопровождаешь выстрел горячей мольбой, чтобы унция или две свинца остановили несущуюся на тебя махину из мяса и костей весом в несколько сотен фунтов.

Я знал, что рана не позволит тигрице напасть одним прыжком и, если держаться от нее на достаточном расстоянии, можно чувствовать себя в относительной безопасности. Не следовало, однако, забывать, что за четыре дня, прошедшие после того, как я видел ее в последний раз, она могла оправиться от раны. Поэтому утром 11 апреля, отправляясь снова выслеживать тигрицу, я решил держаться подальше от скал, кустов и деревьев, за которыми, поджидая меня, она могла бы залечь.

Накануне вечером тигрица направлялась в сторону танакпурской дороги. Я снова нашел место, где она провела ночь, на этот раз на мягком ложе из сухой травы, и пошел по ее свежему следу. Она избегала густых зарослей, возможно, потому, что не могла идти сквозь них бесшумно, держалась водосточных канав и звериных троп. Мне стало ясно, что она пыталась найти добычу. Вскоре в одной из канав тигрица увидела спавшего в лучах солнца на мягком песке маленького каркера, всего нескольких недель от роду, убила его и съела целиком до последней косточки, оставив лишь крошечные копытца. Теперь я находился в одной-двух минутах ходьбы от тигрицы и, зная, что съеденный каркер лишь разжег ее аппетит, удвоил осторожность. Местами канавы и звериные тропы, которых она продолжала держаться, извивались, делали повороты, шли через густые заросли или мимо скал. Будь я в лучшем состоянии, я пошел бы прямо по следу тигрицы и, возможно, нагнал бы ее, но мое самочувствие было скверным. Опухоль на голове, лице и шее разрослась до таких размеров, что я не мог ни поднять, ни опустить головы, ни повернуть ее из стороны в сторону, а левый глаз совсем закрылся. К счастью, оставался здоровым правый глаз, и я еще немного слышал.

В течение всего дня я следовал за тигрицей, ни разу не увидев ее, и думаю, она меня тоже не видела. Там, где канавы, звериные или протоптанные скотом тропы, по которым она шла, пересекали покрытые густой растительностью участки, я огибал их и на противоположной стороне снова находил отпечатки лап. Мне очень мешало незнание местности. Это не только вынудило меня проделать несколько лишних миль, но не