История гарема - Джеймс Клуг
– Прощай. Приходи завтра в тот же час.
И через мгновение исчезла, растворившись в темноте.
Перед графом опять появился негр, который схватил его за плечо и повлек по тропинке явно совершенно иной. Забрезжил рассвет, и через несколько минут наш любитель любовных приключений различил очертания калитки, за которой уже виднелись необъятные просторы Нила. Калитку охраняли три высоких негра. Они намеревались утопить его! Граф тут же вытащил ятаган из ножен и, выбрав место, скрытое от глаз трех стражей, нанес меткий удар в сердце своему провожатому. Тот упал бездыханным, не издав ни звука. Граф обыскал тело и, найдя ключ от второй калитки, через которую можно было вый ти на улицу, тотчас же ринулся назад по знакомой тропинке. Пока он возился с замком, к нему с разных сторон подбежали три негра, не дождавшиеся графа у калитки, ведущей к реке. Итальянец обернулся и разрядил пистолет в одного из них, ранив его в руку. Остальные двое отпрянули. Воспользовавшись их кратковременным замешательством, граф Луиджи смог все же вставить ключ в замочную скважину и открыл калитку. Выскочив на улицу, он захлопнул ее за собой и побежал что было мочи.
За ним никто не погнался. Поразмыслив дома над этим происшествием, граф счел за лучшее немедленно уехать из Каира, что и сделал рано утром. Много позднее до графа дошли слухи, что через несколько дней после случившегося принцесса послала за левантийкой и ласково поинтересовалась, куда же подевалась та очаровательная итальянка, которая нанесла ей визит. Услышав, что интересующая ее персона оставила Каир, принцесса выразила сожаление столь формальным образом, что любой посторонний человек не заподозрил бы ничего странного. Поведение, типичное для турецких женщин, – таков был вывод, который рассказчик исподволь пытался внушить мисс Лотт. Отношение египтян в ту пору к турчанкам во многом напоминает отношение англичан в эпоху Елизаветы к соотечественникам Макиавелли[80].
Египетские охотники за живым товаром также не чурались жестокости и коварства. В драматической истории о пленении одной абиссинской девушки поразительной красоты, которую затем продали за огромные деньги вице-королю, рассказывается о том, как работорговец впервые увидел ее, когда она вместе с маленьким братом вышла из хижины за водой. С хладнокровием, достойным лучшего применения, бессердечный злодей подъехал на коне прямо к этой хижине, подпер кольями двери и запалил ее. Тем самым он обезопасил себя от нападения со стороны родителей девушки, которые, заслышав ее крики, безусловно, прибежали бы выручать ее. Затем работорговец возвратился к колодцу, где ни о чем не подозревавшая девушка продолжала набирать воду. Когда он попытался схватить девушку, ее маленький брат стал путаться у него под ногами и мешать. Тогда злодей схватил мальчика и бросил в колодец. В этот момент появился юноша, который, возможно, был возлюбленным этой девушки. Он попытался защитить ее, но похититель ударил его кинжалом прямо в сердце. Увидев, что путь свободен, работорговец схватил девушку за волосы и, подтащив к коню, кинул ее поперек седла и ускакал. Ему удалось благополучно добраться до египетской границы, после чего он мог ни о чем больше не беспокоиться. Если верить источнику, этот дикий случай имел место в начале XIX в.
Излюбленным местом охоты работорговцев, поставлявших невольниц в гаремы Каира и Константинополя, была также Нубия, находившаяся между Абиссинией и Египтом. Очень хорошенькую шестнадцатилетнюю нубийку, захваченную во время одного из таких страшных набегов, продали жене видного египетского паши, который тут же положил на нее глаз. Обычно в таких случаях приглянувшуюся девушку возвышали, и остальные женщины гарема наперебой старались услужить ей. Однако в данном случае старшая жена по своему социальному положению стояла выше мужа. Она не могла помешать паше сделать нубийку своей наложницей. Однако она позаботилась о том, чтобы жизнь этой девушки из-за постоянных придирок и наказаний всякого рода, за исключением тех, что могли нанести серьезные увечья, превратилась в сущий ад.
В должное время девушка забеременела. Жена паши окончательно распоясалась и чуть не погубила несчастное создание своим жестоким обращением. Однако в конечном счете после своевременного вмешательства лекарей нубийка выздоровела и родила здорового ребенка му жского пола, чем чрезвычайно обрадовала пашу. С этого момента ход событий резко ускорился, и дело приняло совсем уж страшный оборот. Жена пробралась к младенцу и умертвила его. Нубийка отравила ее, но затем, вопреки своим ожиданиям, столкнулась с холодно-безразличным отношением паши, который, хоть это может показаться странным, обожал свою жену-фурию, очевидно по снобистским причинам. Психика нубийки не выдержала таких потрясений, и она призналась в совершении преступления. Ее приговорили к смерти. Евнухи посадили девушку в кожаный мешок и утопили в Ниле.
Так же как и в Константинополе, в Египте гаремы сильных мира сего почти всегда возводились у больших водоемов. Самым же крупным водоемом являлся великий Нил, который нес свои воды мимо всех больших египетских городов. Из решетчатых окон открывался великолепный вид на бескрайние водные пространства, которые к тому же смягчали воздействие жары. Однако эта река, как и Босфор, представляла собой место вечного успокоения для всякой обитательницы гарема, навлекшей на себя гнев хозяина беспокойным характером или каким-либо серьезным проступком. Сам наместник турецкого султана Исмаил-паша в то время, когда у него служила мисс Лотт, являлся владельцем нескольких гаремов на берегах Нила. Помимо них, у него были гаремы на Босфоре и даже один гарем на скалистом побережье греческого острова Хиос. Мисс Лотт сообщает, что он каждый день посещал какой-либо из этих «особняков блаженства» и всякий раз, когда отправлялся в поездку по служебной надобности, брал с собой пару наложниц, чтобы скрасить скуку и монотонность дороги. В том, что он время от времени выносил приговоры в вышеупомянутом духе, едва ли приходится сомневаться, хотя английская гувернантка всегда находила своего работодателя воплощением добродушия и учтивости.
Гарем в Эль-Гизе состоял из пяти зданий, составленных в форме буквы «Е». Во внутренний двор вела небольшая дверь, висевшая на огромных ржавых петлях. Когда мисс Лотт впервые прибыла туда, в этом дворе копошились десятки работников, которые упаковывали в тюки различные товары: одежду, бархатные, шелковые, атласные и муслиновые ткани. В эти же тюки упаковывалось огромное количество джина – новшество, которым Египет был обязан предприимчивости армейских поставщиков, последовавших за британскими войсками в Крым, а после войны обосновавшихся в Египте, ставшем, хоть это и противоречило заветам пророка, неплохим рынком сбыта для алкогольных изделий наряду с традиционными товарами – сладостями и табаком.
Здесь же, в этом дворе, ее встретили
