Сады земные и небесные - Лидия Николаевна Григорьева

впечатления, эмоции благодарного читателя: как писатель, я не могу не видеть в том, что я написал о ее творчестве, излишней эмоциональности, восторженной хаотичности и недосказанности. Однако о Лидии Григорьевой часто пишут и люди, хорошо знающее свое дело. Как поэт и деятель культуры она известна не только в России или Англии. Ее стихи переведены на целый ряд языков, в том числе и на японский; она носит много почетных титулов и является членом эксклюзивных обществ, академий, творческих союзов. В своей статье о ней известный критик Лев Аннинский одарил Лидию Григорьеву еще одним титулом, назвав ее «Человечихой». По-моему, это сказано очень точно. Я бы, однако, наделил ее еще и титулом «Садоустроительницы». Хоть это, наверное, и новое слово, но оно, как и творчество самой Лидии Григорьевой, очень и по-настоящему «мое». Огромное ей спасибо за все, что вызвали во мне ее стихи, – стихи Большой Человечихи и Большого Поэта.

Лидия Григорьева «Сновидение в саду – стихи ХХI века» (М., «Русский Гулливер», 2009).

Лидия Григорьева «Воспитание сада» (СПб., «Блиц», 2001).

Золотое сечение Лидии Григорьевой

Фадей Осинников

1.

На мой личный, далеко непредвзятый, взгляд пристального читателя и многолетнего исследователя современного поэтического процесса, Лидия Григорьева вписала в книгу русской поэзии одну из самых ярких страниц. Начну с главных тезисов, которые давно складывались в мой исследовательский «портфель» при прочтении книг этого поэта. К счастью, я знаю ее стихи очень давно. Еще с казанских студенческих времен и по сю пору. А пишет она и сейчас много и ярко. Попытаюсь развернуть эти тезисы – результат многолетних наблюдений за развитием и творческим ростом Лидии Григорьевой.

Она современна, хотя не гонится за модой. Это классика в самом высоком смысле, искусство на все времена. Современность поэзии Лидии Григорьевой в том, что она знает и понимает все новые направления поэтического поиска с их стилистическим богатством и философской глубиной. Классичность ее поэзии опирается на глубокую литературную культуру, природное чувство гармонии, острый ум, широкий кругозор и мудрость, питаемую жизненным, а не книжным, опытом.

Поэтесса пишет о вечных проблемах – о смысле жизни и ее содержании: красоте, любви, утратах и обретениях, надежде и отчаянии. Пишет так убедительно, что ее стихи становятся частью жизни читателя, заставляя его радоваться и страдать вместе с лирической героиней.

Муза Лидии Григорьевой «прописана» в золотом сечении поэзии – не жмется к земле и не улетает в космический вакуум. Она занимает те же этажи, где обитают музы Пушкина, Блока, Ахматовой, Тарковского…

Если считать лирикой поэзию о себе, а эпосом – поэзию о мире, то и в этом измерении Лидия Григорьева занимает золотую середину: ее поэзия глубоко личная, идущая от сердца, наполненная живым чувством. Но это зоркая поэзия, контролируемая сознанием, умная и понимающая. Это эпическая лирика. Поэтому этой поэзии веришь и стремишься к ней.

Поэзия Лидии Григорьевой – Сад. Сад русского языка, Сад любви и сад в прямом смысле слова: с живыми цветами и плодами летом, с черными ветвями зимой. А ее лирический герой – сумасшедший садовник. Так и называется одна из ее главных книг. На самом деле не садовник сумасшедший, а возделываемый им сад – исчезающий, зарастающий бурьяном, погибающий под руинами… Его разрушает державинская Река Времен, увиденная и переосмысленная поэтессой ХХ – XXI века, которой сверх меры досталось и счастья, и горя, и скитаний, и утрат…

Сюрреализм Сада не выдуман. Таков реальный мир, окружающий поэтессу. Но поэзия ее не сюрреалистична. Это поэзия сильного, зоркого, свободного и все понимающего человека. Такая поэзия называется реализмом. Это классическая поэзия Пушкина и Ахматовой. Вот как определил деятельность реалиста Борис Пастернак. «Его деятельность – крест и предопределение. Ни тени вольничания, никакой блажи. Ему ли играть и развлекаться, когда его будущность сама играет им, когда он ее игрушка!». «Вольничание» и «блажь» в формуле Пастернака это «ходульный пафос, ложная глубина и наигранная умильность, – все формы искусственности». У автора «Сумасшедшего садовника» и «Звездного сада» нет ни тени художественной неправды, это искусство правдиво по самой сути.

Поэзия Лидии Григорьевой универсальна – и по ее окоему, охватывающему весь мир, и по жанровому многообразию: от частушки до поэмы. Это симфонический оркестр, в котором каждый инструмент играет виртуозно и в гармонии с общей партитурой. Язык этой поэзии не только универсален и богат, но и, что самое главное, изумительно точен. При всей размашистости ее «залихватской, гулеванистой, цыганистой» поэзии, каждое слово поэтессы – не какое попало под руку, а самое точное, единственное, как пазл, без которого не может быть общей картины. Так гармонируют слова в поэзии Пушкина.

Алла Марченко точно определила место Лидии Григорьевой в современной поэзии: «…сей свежий и обаятельный голос, при всем его полнозвучии, не вписывался ни в поэтику, ни в эстетику шестидесятничества, как его понимали в те баснословные года. Единства полного, конечно же, не было и о ту пору. Героям-лидерам эстрады требовались микрофон и акустика стадионного зала. «Тихие лирики» тусовались вокруг туристических костерков. Подземельщики-антилидеры обживали кухонные пятиметровки «хрущоб». А вот ей, Григорьевой, иное нужно было: ЭХО и округлое, ограненное аркой, дугой-радугой, акведуком, излучиной – пустое, не заставленное предметами земных вещей пространство». Алла Марченко в связи с этим напомнила пророчество Константина Вагинова «Если вы думаете, что мы погибли, то вы жестоко ошибаетесь, мы особое, периодически повторяющееся состояние и погибнуть мы не можем. Мы неизбежны».

2.

Ночь. Безумная луна.

Сновидений волны.

Человечьи племена

маются, безмолвны.

Громы грозные гремят,

злобятся и злятся.

Хорошо, что люди спят,

некому бояться.

Это вполне показательный образец поэзии Лидии Григорьевой. Она повелевает словами, и они под ее пером принимают новые, неведомые, скрытые доселе смыслы, о которых никто раньше не догадывался. Но, читая эти слова в контексте стихотворения, с удивлением понимаешь, что именно такой смысл в них и содержался изначально. Назвать это художественным приемом трудно, потому что метафора наделяет слово иным, не свойственным ему значением. Лидия Григорьева метафорическим письмом тоже владеет виртуозно, однако здесь слова говорят в своем собственном значении. Кроме, может быть, безумной луны и злобящихся громов. Но эти метафоры тоже органично встраиваются в прямую речь стихотворения, которое, тем не менее, звучит парадоксально и небывало. А содержащийся в этом коротеньком тексте художественный образ несет потрясающее поэтическое содержание.

Расширение семантики обычных слов – излюбленный прием Лидии Григорьевой. Это стихотворение – прекрасная иллюстрация. Можно выбрать привычное слово