Жуазель - Морис Метерлинк
Другая группа блаженств, слегка выше ростом, чем предыдущие, врывается в сад, распевая во все горло: «Вот они! Вот они! Они нас видят!» — и танцуя вокруг детей веселую фарандолу, по окончании которой то блаженство, которое как будто предводительствует этой маленькой группой, направляется к Тильтилю и протягивает ему руку.
Блаженство. Здравствуй, Тильтиль.
Тильтиль. Еще одно знакомство! (Свету.) Меня начинают понемногу узнавать повсюду. Кто ты?
Блаженство. Не узнаешь?.. Бьюсь об заклад, что ты не узнаешь ни одного из нас.
Тильтиль (смущенно). Нет… Не знаю… Не припомню, право, чтобы видел вас когда-нибудь.
Блаженство. Слышите, так я и знал! Он никогда нас не видел!
Все остальные блаженства прыскают со смеху.
Да что ты, Тильтиль, ведь только нас ты и знаешь. Мы с тобою неразлучны. Мы едим, пьем, просыпаемся, дышим, живем — всегда с тобой.
Тильтиль. Да, да, конечно, я вспоминаю. Я хотел бы только знать, как вас зовут.
Блаженство. Я вижу, что ничего ты не знаешь. Я — глава блаженств твоего дома, а все они — остальные блаженства, живущие в нем.
Тильтиль. Значит, дома у нас живут блаженства?
Все блаженства хохочут.
Блаженство. Слышали? Живут ли блаженства в его доме? Да знаешь ли, мой бедный мальчик, их столько там, что они выпирают двери и окна. Мы смеемся, поем, создаем веселье, от которого стены стонут, крыши подымаются на воздух. Только напрасно мы все это делаем; ты все равно ничего не видишь и не слышишь. Надеюсь, впредь ты поумнеешь. А пока пойди, пожми руки самым крупным из них. Таким образом, вернувшись домой, тебе легче будет узнать их. Наступит день, когда ты сумеешь ободрить их доброй улыбкой или словом благодарности, потому что они поистине делают все, что только в их силах, чтобы жизнь твоя была легка и приятна. Вот я — имею честь представиться — Блаженство чувствовать себя здоровым. Я не из самых красивых, но зато самый серьезный. Будешь меня узнавать? Вот Блаженство дышать чистым воздухом, оно почти прозрачно. Вот Блаженство любить своих родителей. Оно одето в серое, всегда слегка грустно — на него никогда не обращают внимания. Вот Блаженство глядеть на голубое небо, одетое, понятно, во все голубое. А вот Блаженство леса, которое, тоже вполне понятно, одето в зеленое. Его ты увидишь всякий раз, как выглянешь в окно. Вот еще милое Блаженство солнечных часов, цвета алмаза, и Блаженство весны — изумрудного цвета.
Тильтиль. И вы каждый день так прекрасны?
Блаженство. Да, в каждом доме, где живут с открытыми глазами, все дни недели — воскресные. А подходит вечер, и является Блаженство заходящего солнца, которое красивее всех королей на свете. За ним идет Блаженство видеть зажигающиеся звезды, все золоченое, как древний бог. А настанет плохая погода, и вот тебе Блаженство дождя, покрытое жемчугом, и Блаженство зимнего огня, которое накидывает на замерзшие руки свой пурпуровый плащ. Не говорю уже о лучшем из нас, ибо он почти родной брат большим чистым Радостям, которые вы скоро увидите. Это Блаженство невинных мыслей — самое светлое из нас. А вот еще и еще… Однако слишком их много. Нет нам счета, а между тем Великие радости ждут там наверху, в глубине, у дверей неба, и не знают еще о вашем приходе. Пошли к ним Блаженство бежать босиком по росе, оно самое проворное среди нас. (К только что названному блаженству, которое подходит вприпрыжку.) Ступай!
В эту минуту какой-то бесенок в черном трико, толкая всех, испуская несвязные крики, приближается к Тильтилю и начинает бешено вокруг него скакать, щиплет и осыпает ударами и пинками.
Тильтиль (оглушенный и глубоко возмущенный). Что за дикарь!
Блаженство. Ну вот! Опять Блаженство быть невыносимым сбежало из пещеры Несчастий! Не знаешь, куда его запрятать. Отовсюду убегает. Несчастья и те не захотели держать его у себя.
Бесенок продолжает тормошить Тильтиля, не знающего, как от него отбиться, потом с громким хохотом исчезает так же внезапно, как явился.
Тильтиль. Что с ним? Не в своем, что ли, уме?
Душа Света. Не знаю. Говорят, ты бываешь точно такой же в те минуты, когда делаешься непослушным. Но надо бы расспросить о Синей птице. Возможно, что глава Блаженств твоего дома знает, где она.
Тильтиль. Где Синяя птица?
Блаженство. Он не знает, где Синяя птица!..
Все домашние блаженства хохочут.
Тильтиль (сердито). Нет, не знаю. Чему смеетесь?
Новый взрыв смеха.
Блаженство. Полно! Не сердись! Перестаньте и вы смеяться! Не знает. Что с ним поделаешь? Он не более смешон, чем все другие люди. Но вот маленькое Блаженство бежать по росе босиком предупредило Великие радости, и они направляются сюда.
В самом деле, высокие, прекрасные, ангелоподобные фигуры в сияющих одеждах медленно приближаются.
Тильтиль. Как они прекрасны! Но почему они не смеются? Они не счастливы?
Душа Света. Смех еще не доказывает счастья.
Тильтиль. Кто они такие?
Блаженство. Великие радости.
Тильтиль. Ты знаешь, как их зовут?
Блаженство. Конечно. Мы с ними часто играем… Вот впереди всех Великая радость быть справедливым, которая улыбается каждый раз, как исправлена несправедливость. Я слишком молод и еще ни разу не видал ее улыбающейся. За нею Радость быть добрым, самая счастливая, но и самая грустная. Ее с большим трудом удерживают от того, чтобы идти к Несчастьям, которые она хотела бы утешить. Справа — Радость завершенной работы, а рядом с нею — Радость мыслить. За ними Радость понимать, которая ищет всегда своего брата Блаженство ничего не понимать…
Тильтиль. Я видел ее брата. Он ушел к Несчастьям с тучными блаженствами.
Блаженство. У меня не было сомнения на его счет. Он пошел по плохой дороге, дурные знакомства испортили его. Но не надо говорить об этом его сестре. Она отправится искать его, и мы таким образом лишимся одной из прекраснейших радостей. Вот там, среди наиболее высоких ростом, Радость созерцать прекрасное, которая ежедневно прибавляет несколько лучей к свету здешних мест.
Тильтиль. А вот там, далеко-далеко, в золотых облаках? Та, которую я с трудом различаю, даже становясь на цыпочки?
Блаженство. Это Великая радость любить. Но напрасно ты тянешься смотреть на нее. Слишком ты еще мал, чтобы видеть ее всю с головы до ног.
Тильтиль. А там, в глубине, те, которые закутаны в
