Когда-то тому назад... Сказки английских писателей - Джон Рескин

— Хлеба! Еще чего? — воскликнул Шварц. — А то нам со своим хлебом больше делать нечего, как раздавать его таким красноносым бродягам!

— Почему бы вам не продать свое перо? — ехидно спросил Ганс. — А теперь вон! Вон!

— Еще секунду, — сказал старичок.

— Чтоб и духу твоего тут не было? — крикнул Шварц.

— Пожалуйста, джентльмены…

— Ах, чтоб тебя! Вон! — снова крикнул Ганс, хватая старика за ворот. Но едва он это сделал, как кубарем полетел вслед за скалкой и упал на нее. Это очень разозлило Шварца, который бросился к старику с намерением выставить его, но и он, едва коснувшись старого джентльмена, был отброшен в тот же угол, где уже лежали скалка и Ганс, и, сильно ударившись головой о стену, упал рядом с ними.

Затем старик завертелся волчком и вертелся до тех пор, пока его длинный плащ полностью не обернулся вокруг него, потом он нахлобучил шляпу, причем довольно криво, потому что стоять прямо ей мешал потолок, сделал еще один завиток на своих похожих на штопор усах и с абсолютным спокойствием произнес:

— Джентльмены, я с вами прощаюсь. Сегодня в полночь я вернусь, и вас, вероятно, не удивит после столь плохого приема, какой вы мне оказали, что это будет мой последний визит.

— Только попадись мне еще, — несколько испуганно пробормотал Шварц, выходя из угла, но не успел он закончить фразы, как старик с силой захлопнул за собой дверь, и в то же мгновение за окном промелькнул какой-то рваный сгусток облака, который, постоянно меняя форму, крутясь, вращаясь и переворачиваясь в воздухе, пронесся над долиной и пролился дождем где-то вдали.

— Нечего сказать, хорошенькое дельце, мистер Глюк! — воскликнул Шварц. — Разложи мясо на тарелки. Если я еще раз поймаю тебя на чем-нибудь подобном… О, что это? Мясо уже кто-то резал!

— Ты же сам обещал мне один кусок, братец, — сказал Глюк.

— И ты решил отрезать его, пока мясо не остыло, чтобы забрать себе весь сок? Теперь тебе придется долго ждать, прежде чем я пообещаю что-нибудь подобное снова. Будь любезен выйти из комнаты и посидеть в угольном подвале, пока я тебя не позову.

Глюк вышел из комнаты в подавленном состоянии. Братья наелись мяса, спрятали остатки в буфет и принялись за вино. Они пили до тех пор, пока окончательно не опьянели.

Ночь выдалась ужасной! Выл ветер, непрерывно хлестал ливень. Перед сном братья всё же сообразили опустить все ставни да задвинуть второй засов. Обычно они спали в одной комнате. Когда часы пробили двенадцать, братьев разбудил страшный грохот. Дверь распахнулась с такой силой, что весь дом заходил ходуном.

— Что это? — вскричал Шварц, вскакивая с постели.

— Всего лишь я, — ответил их недавний гость.

Братья сели на спинку кровати и уставились в темноту. Комната была вся залита водой, и в свете тусклого луча, пробившегося сквозь щель в ставне, Шварц и Ганс увидели огромный пенный шар, который вращался и прыгал вверх и вниз, как пробка, и на этом шаре, словно на удобной подушке, полулежал знакомый старик в шляпе и плаще. Только шляпа теперь сидела прямо, потому что крыша дома была снесена и ей ничто не мешало.

— Простите за беспокойство, — насмешливо сказал посетитель. — Боюсь, что ваши постели намокли. Возможно, вам было бы лучше перейти в комнату вашего брата, — в ней я оставил потолок.

Ему не пришлось повторять совет дважды, потому что, насквозь мокрые, братья в великом страхе бросились в комнату Глюка.

— Мою визитную карточку вы найдете на столе! — крикнул им вслед старичок. — И помните — это мой последний визит.

— Дай-то бог, — пролепетал Шварц, чувствуя мурашки по всему телу. Пенный шар исчез.

Наконец настал рассвет, и двое братьев, выглянув из окошка крошечной комнатки Глюка, окинули глазом долину. Их взору предстала картина полного разорения и опустошения. Наводнение смыло все деревья, посевы, скот и вместо них нанесло кучи красного песку и серой глины. Пораженные ужасом, братья медленно перешли в кухню. Вода опустошила весь первый этаж, унесла зерно, деньги, все, что только могла, и лишь на столе виднелась маленькая белая карточка. На ней большими, удлиненными буквами было написано:

ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР, ЭСКВАЙР

ГЛАВА 2,

повествующая о том, что делали три брата после визита Юго-Западного Ветра, эсквайра, и о том, как маленький Глюк поговорил с Королем Золотой Реки

Юго-Западный Ветер, эсквайр, своё слово сдержал. После непродолжительного визита, о котором было рассказано выше, он навсегда покинул Долину Богатств и, что намного хуже, убедил сделать то же самое своих родственников, Дождевые Ветры, среди которых он пользовался большим авторитетом. Поэтому за весь следующий год в долине не выпало ни одной капли дождя. Внизу, на равнине, зеленели поля и цвели сады, а наследственные владения Трех Братьев стали похожи на пустыню. Та самая почва, которая раньше была самой плодородной во всем королевстве, теперь превратилась в горы красного песка, и братья, будучи более не в состоянии спорить с враждебными небесами, в отчаянии бросили землю своих отцов и отправились искать средства к существованию в большие города на равнине. Все их имущество погибло, осталось лишь несколько причудливых предметов из старинного золотого сервиза — все, что сохранилось от их неправедно нажитого богатства.

— Не сделаться ли нам ювелирами? — предложил Шварц Гансу, когда они входили в большой город. — У ювелира много возможностей мошенничать: мы сможем добавлять изрядное количество меди в наше золото, да так, что никто и не заметит.

Мысль эта обоим понравилась. Братья одолжили на время плавильную печь и сделались ювелирами. Однако два небольших обстоятельства мешали успеху их предприятия. Во-первых, покупателям не очень-то нравилось золото с медным отливом, а во-вторых, старшие братья, как только им удавалось что-то продать, оставляли маленького Глюка следить за печью, а сами «шли пропивать вырученные деньги в ближайшую пивную. Так они переплавили все имевшееся у них золото, не скопив денег на покупку нового, и в конце концов у них осталась только одна кружка, которая когда-то была подарена маленькому Глюку его дядей и которую мальчик очень любил. Он не расстался бы с ней ни за что на свете, хотя пил из нее только молоко и воду. Кружка эта была не совсем обычная. Её ручку образовывали две пряди струящихся золотых волос, так тонко сработанных, что казалось — это совсем не металл, а шелк. Внизу пряди переходили в бороду и бакенбарды столь же тонкой работы, которые обрамляли свирепое крошечное лицо из чистейшего