Император Пограничья 13 - Евгений И. Астахов

— По моему сигналу. Молотов, Ермаков — левый фланг. Железняков, Каменев — правый. Лихачёва — устрой хаос. Журавлёв, действуй.

Гранаты взорвались одновременно, выпуская густое облако едкого дыма. Наёмники у машин взвыли, хватаясь за мгновенно покрасневшие глаза, дико кашляя и заливаясь слезами.

— Вперёд! — рявкнул я.

Гвардия ударила со всех сторон одновременно. Игнат Молотов и Дмитрий Ермаков в броне из Сумеречной стали, несущие массивные пулемёты как обычную винтовку, открыли ураганный огонь по скоплению противника на центральной площади. Чуть в стороне Железняков и Каменев методично расстреливали выбегающих из домов полуодетых наёмников.

— Нападение! К оружию! — заполошно заорал командир, пытаясь организовать оборону.

Но было слишком поздно.

Емельян Железняков ворвался в крайний дом, снеся и дверь, и часть стены. Сил ему теперь было не занимать. Изнутри донеслись крики и стрельба. Через мгновение в окно лицом вперёд вылетел наёмник, приземлившись в грязь под хруст ломаемых позвонков.

— Двое с заложниками в доме справа от Каменева, — в ухе раздался спокойный голос Брагиной.

Всеволод как раз уходил от автоматного огня из окна деревянной постройки сверхъестественно быстрым рывком. Пули выбили фонтанчики грязи из земли там, где он находился секунду назад.

Штурмовик рванул к указанному дому, на ходу вскидывая автомат, и буквально пробил стену насквозь, залетев внутрь в длинном прыжке. Раздались приглушённые выстрелы, крики, звук падающих тел. Через минуту наш боец появился в дверном проёме

Краем глаза я видел, как наш полевой медик, Марина Соколова, сняла метким выстрелом полуодетого солдата удачи, который вывалился из сарая с обрезом в руке, второй пытаясь подтянуть штаны.

Я сосредоточился на металле вокруг, ощущая каждый железный предмет как продолжение собственного тела. Автоматы в руках наёмников, ножи за поясами, даже пряжки ремней — всё это пульсировало в моём сознании, готовое подчиниться воле. Четверо врагов, засевших в центральном доме, открыли огонь из окон, но летящие в мою сторону пули замерли в воздухе, словно попав в невидимую стену.

— МАГ! У НИХ МАГ! — заорал кто-то.

— ГДЕ ЭМИН?!!

Мысленным усилием я развернул стволы чужих автоматов, заставляя каждого целиться в товарища. Раздались крики ужаса — враги пытались бросить автоматы, но их пальцы словно приросли к рукояткам из-за металлических лент опутавших чужие конечности.

Ещё одно усилие воли, и спусковые крючки вжались до упора сами собой. Короткие очереди прошили тела стрелков в перекрёстном огне. Крики оборвались. В окнах центрального дома больше не мелькали силуэты.

Марья Брагина с крыши сарая методично отстреливала тех, кто пытался организовать сопротивление. Её новые артефактные очки, спасибо Сазанову, позволяли видеть жизненную ауру даже сквозь стены домов. Выстрел — и наёмник, прятавшийся за углом, упал с простреленной головой. Ещё выстрел — и стрелок за стеной второго этажа, чей металл я ощущал, как продолжение себя, отлетел вглубь комнаты.

— Слева, за поленницей! — предупредила она.

Игнат развернул Трещотку, превращая поленницу в щепки. Двое спрятавшихся за ней наёмников не успели даже вскрикнуть.

Через глаза Скальда я видел всю деревню как на ладони. Ворон кружил над крышами, то поднимаясь выше для общего обзора, то пикируя вниз для детального наблюдения за отдельными участками боя. Его зрение позволяло мне одновременно отслеживать продвижение Каменева к дому с заложниками, контролировать позицию Брагиной на колокольне и видеть, как остальные бойцы прочёсывают улицы. Картина складывалась целостная — словно я находился сразу в нескольких местах, координируя действия отряда и видя каждое движение противника. Этот двойной обзор — собственными глазами и глазами фамильяра — давал огромное тактическое преимущество.

В одном из домов ситуация осложнилась. Емельян Железняков сжато доложил ситуацию: трое врагов захватили семью с детьми.

Сквозь его амулет связи доносился басовитый и крайне нервный крик одного из представителей Чёрных Молний:

— Назад! Назад, или я вышибу им мозги!

Всё это сопровождалось плачем невидимой мне снаружи женщины.

Я уже собирался отдать приказ, но мелькнувшая дальше по улице Тенебромантка растворилась в тенях. Через мгновение в доме с заложниками погас всякий свет — даже утренние лучи солнца не проникали в окна. Под шелест клинков, пластающий хрупкую плоть, раздались три коротких вскрика, а следом звук падающих тел.

— Чисто, — спокойно доложила Раиса, выводя семью из дома. — Заложники целы.

Больше половины бойцов «Чёрных Молний» были нейтрализованы, но внезапно я засёк, как под грохот автоматной стрельбы из дома вылетел худощавый тёмноволосый мужчина с камуфляжных штанах и белой майке на голое тело, сжимающий в руке магический жезл. Рикошетящие от его защитного барьера пули разлетались во все стороны, точно галька под колёсами машины. Емельян Железняков преследовал противника, наставив на него автомат и выпускал очередь за очередью, пока не опустошил магазин до конца.

Незнакомец оказался магом ранга Мастера первой ступени, судя по плотности его ауры. Тот издал гортанный крик, и по левую руку от него из сарая выметнулись два матёрых волка и огромный бурый медведь. Звери двигались неестественно синхронно, их глаза горели тусклым жёлтым светом магического подчинения.

Бестиамант… Довольно редкая специализация, позволяющая подчинять себе и усиливать диких животных, заставляя их драться вместо себя. Пальцы мага сплетали невидимые нити контроля, направляя зверей на ближайших к нему гвардейцев — Железнякова и Ермакова, который прибежал на помощь товарищу.

Емельян спешно перезаряжал автомат, когда на него сбоку прыгнул волк. Челюсти щёлкнули там, где мгновение назад была человеческая шея. Железняков стремительно откатился, но второй волк уже вцепился зубами в цевьё автомата и вырвал оружие из рук, едва не сломав пальцы Емельяна.

— Сучье вымя! — прорычал штурмовик, выхватив боевой нож и пистолет.

Первый волк кружил вокруг, выискивая уязвимое место в защите. Емельян двигался с нечеловеческой скоростью — результат улучшений Зарецкого, — но волки под контролем бестиаманта атаковали слаженно, как единый организм. Железняков полоснул ножом по морде одного, тут же выстрелил из Степного Орла в другого, едва не пробив череп. Зверь сместился в сторону, но недостаточно быстро. Пуля пропахала его бок, уйдя в землю. Раненый волк взвыл, но не отступил — магическое подчинение гасило инстинкт самосохранения.

Медведь тем временем обрушился на Дмитрия Ермакова. Трёхсоткилограммовая туша врезалась в гвардейца, сбивая с ног. Любого обычного человека такой удар убил бы на месте, но усиленные кости Дмитрия выдержали. Он перекатился назад через голову, уходя от когтистых лап, и поднялся на ноги.

— Зря ты так, Михаил Потапыч, — безмятежно пробурчал Ермаков.

А потом произошло нечто невероятное. Хоть я и видел это прежде во время