Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей
Мы останавливаемся у входа в парк «Лужники». Другой конец Москвы! Мой бывший — сумасшедший. Разминая затекшие ноги, я выливаю на Стархова ведро ругательств и с легким сердцем направляюсь к стеклянным дверям. Приклеенная на ней табличка с правилами посещения парка предупреждает, что с мотоциклом Антона дальше не пропустят.
— Узнала? — Стархов паркует байк и размеренным шагом направляется ко мне.
А то… В этом парке мы впервые поцеловались. Как символично. Антон решил мне устроить трогательную встречу с прошлым?
Эта мысль ни капельки не греет. Наоборот, только прибавляет мурашек на теле, а их и без того много от холода. Садясь на байк, я не догадалась застегнуть бомбер. От ветра мокрое пятно на топе быстро высохло, но кожа под ним будто покрылась корочкой льда.
— Я не просижу тут и пяти минут! Уже рук не чувствую, — потираю ладони друг о друга, бросая на Стархова испепеляющий взгляд.
На удивление это помогает. Ледяная глыба по имени Антон оттаивает и отдает мне свою кожанку. Кутаясь в нее, я благодарно киваю, и мы заходим на территорию парка. Несмотря на раннее утро, тут полно отдыхающих: мамочки с колясками, парни-атлеты, соревнующиеся друг с другом на турниках, охотящиеся на них девчонки на роликах. И не холодно им в лосинах?
Ой, одна улетела в кусты. Похоже, загляделась на Антона.
— Так о чем ты хотел поговорить? — я бросаю на Стархова взгляд исподлобья. Если сегодня выходной, это еще не значит, что у меня нет дел.
— Ты сама прекрасно знаешь. О нас с Викой, — он достает сигарету и, не закуривая, крутит ее между пальцами. — Я видел тебя из-за угла.
— По-твоему, я вуайеристка?
Мамочка с коляской бросает на меня косой взгляд и ускоряет шаг. Антон смеется, приглаживая рукой волосы. Они отросли, пару прядей касаются жестких ресниц.
— Я имел в виду, что заметил тебя. Краем глаза, но только ты у нас в клубе ходишь в розовом, так что несложно было догадаться, кто это, — Антон чиркает зажигалкой. Огонек опоясывает сигарету янтарной каемкой, и Стархов делает затяжку. — Честно, я ждал истерики. А ты ушла. Вот так молча.
Я ежусь от холода и пронзительного взгляда голубых глаз. Ощущение, будто мне два кинжала приставили к горлу. И что он хочет выпытать?
— Да мне все равно, Антон. Встречайтесь, сколько влезет!
Стархов обгоняет меня и, развернувшись ко мне лицом, продолжает идти. Королева тоже любит так делать, но если она при этом вышагивает самоуверенно, как цапля, то Антон идет осторожно, иногда оглядываясь через плечо.
— Врешь, — он стряхивает пепел в ближайшую клумбу, затянутую брезентом. — Зная тебя, ты побила дома всю посуду.
— Всего одну кружку, — сжимаю губы, не давая улыбке прорваться наружу.
Антон останавливается у раскидистого куста сирени. Ветви выглядят сиротливо без цветков и листьев. Тень, будто старое покрывало, изъеденное молью, пропускает солнечные блики, и те прыгают по асфальту и спрятанной под кустом скамейке. Той самой скамейке, где мы первый раз поцеловались. Я опускаюсь на нее, закидывая ногу на ногу. Антон проводит рукой по спинке, на которой виднеются буквы «М+А». Я выцарапала их в нашу вторую встречу здесь.
Вот дура.
— Злишься?
Я киваю, решая быть честной.
— Так сложно было сказать сразу? — щурюсь, смотря на Антона против солнца.
— Сказать — всегда самое сложное, — он кидает недокуренную сигарету в мусорку и садится рядом. — Просто поговорить. Просто, но сложно.
Вспоминаю фрагмент из Викиного дневника про ее первый поцелуй со Старховым. Перед этим он рассказал ей про Диму и смерть его младшего брата. Я знала, что Дима был лучшим другом Антона, знала, что они поссорились, но Стархов никогда не посвящал меня в подробности.
— Не так уж это и сложно. Особенно когда знаешь, что ты ни в чем не виноват. Так вышло, и все тут, — я пожимаю плечами. — Если боишься растеряться в моменте, заранее напиши слова на бумажку… И позвони уже Диме.
Стархов дергается, неестественно выпрямляя спину. В его глазах застывает немой вопрос.
— Нет, Вика ничего мне не говорила, — ковыряю отросший маникюр. — Я нашла ее дневник.
Стархов сцепляет руки в замок и отворачивается, смотря вдаль, туда, где за бетонным парапетом плещется вода с разводами золота. Над ней парят чайки, разрезая воздух резким криками. На другом берегу блестят стеклянные бока Москвы-сити.
— Отчего же ты не записала все на бумажку и не поговорила со своим мажором на «Мерсе», раз все так просто? — Антон наконец разворачивается ко мне. Глаза раскраснелись — наверное, от холода.
— Мы поговорили, — голос предательски дрожит, когда я вспоминаю встречу в випке. — И все выяснили.
— Да что ты! И что именно вы выяснили? — Антон откидывается на спинку скамейки и смотрит на голые ветки сирени, серыми стежкам прошивающие небо.
— Что он хочет быть со мной.
— А ты?
— И я… — проглатываю комок в горле, — хочу быть с ним.
— Так вы вместе?
— Нет, — я запускаю руки в волосы и делаю глубокий вдох. Отстраненным взглядом скольжу по краю клумбы, куда опускаются две чайки. — Понимаю, со стороны это выглядит глупо, но подводных камней куда больше, чем ты думаешь. Они тянут меня на дно, а я не хочу там оказаться, понимаешь?
— И что же это за камни? — Антон вскидывает брови, скрывая их под светлой челкой. — Судя по цене его машины, бриллианты. Я прав?
— Можно и так сказать… Он закрыл мой долг «Абсенту», заказал меня в випку. А я не хочу, чтобы меня покупали. Я хочу, чтобы меня любили!
Всплескиваю руками, и чайки с испуганным криком взмывают в воздух. Стархов хмыкает и лезет в карман джинсов за новой сигаретой. Раскрывает пачку и протягивает ее мне.
— Ты же знаешь, я не курю.
— Почему? Думаешь, курящих девушек никто не любит?
— Нет, почему же?..
Антон с резким щелчком захлопывает пачку,
