Сделка - Лисса Джонс
– Я знаю про ваше шоу Трумана, – тем временем раздраженно продолжает Бестужев. – Он тебя правда ударил или это очередная постановка? Вторая девушка тоже участвует?
Карина только отрицательно машет головой и пятится к кровати. Обессиленно опускается на матрас, опускает голову и тихо бормочет, глядя на свои ноги:
– Вася тоже?..
– Полагаю, если бы знала, не сидела бы под твоей дверью и не представляла бы свои руки на его горле. – Он в пару шагов оказывается у письменного стола. Одной рукой отодвигает стул, садится, закинув ногу на ногу.
– Не говорите ей, пожалуйста, – тихо просит Карина, не решаясь посмотреть на незваного гостя.
В его присутствии ей становится так неловко, как никогда не было. Даже на сцене клуба в откровенных костюмах чувствовала себя гораздо увереннее.
– Все тайное рано или поздно становится явным. И, если честно, не понимаю: тебе-то какая разница, знает она или нет?
– Мы же подруги…
– Нет. Она с тобой, может, и дружит, но точно не ты с ней.
– Вы ошибаетесь.
– Уверена? – С нажимом произносит Виктор, чуть наклоняясь вперед. – Потому что благодаря тебе, я так понимаю, состоялась первая встреча Кая и Василисы. Благодаря тебе он знал, на какие места надавить, какие слова сказать, какие песни спеть. Мне неприятно это признавать, но Кай – не самый сообразительный юноша. Но ты – совсем другое дело. Ты стала его глазами, ушами и мозгом. Ты находилась рядом с вашей игрушкой и умело дергала за ниточки. Браво! О таком друге только мечтать. Вы прямо родственные души!
И эти его слова, его интонация… Он бьет гораздо больнее, чем Кирилл, и это, блин, настолько неожиданно: что совесть может терзать так безжалостно, до кровоточащих царапин на душе, до больнючих ссадин… Совесть – та ещё мстительная зараза!
Карина сжимает кулаки – острые квадратные края ногтей больно впиваются в ладони, а Виктор, понижая голос, теперь наклоняется вперед всем корпусом.
– И ты не останавливаешься. Зачем устраиваешь очередной спектакль? Зачем тащишь ее в клуб?
Ты не останавливаешься, Карина! Ты! Продолжаешь! И почему он прав?
Давай. Просто расскажи уже всё девчонкам и покончи с этим!
Подумаешь, Никольская… друзей что ли не найдешь?
И от кружащих мыслей, от обнажающих ее нутро слов, от жалости к себе натянутые струны и так истончившихся нервов лопаются с такой пронзительной болью.
Комнату оглушает девичий всхлип, но она тут же до крови прикусывает губу, только чтобы не выдать себя перед девчонками, ждущими за дверью.
Она жмурится, в глазах печет, слезы все-таки текут, и вот до слуха долетает хлопок двери – девушка моргает и сквозь пелену видит перед кроватью пустой стул.
Ушел. Ушел, и вот сейчас, наверное, Вася и Злата слушают все это…
И второй раз за бесконечно долгий день Карина плачет. Плачет не так, как в кабинете Кира, – громко, навзрыд. Так, что ее, должно быть, слышат! И пусть! Пусть!
Карина так долго не разрешала себе плакать по-настоящему, а теперь получается надрывно, опустошающе-откровенно – и все наружу! Солеными слезами вымывается все, что мучило и грызло: и вина, и сомнения, и страх. Она только прижимает ладони к лицу и, сгорбившись, сотрясается в этих рыданиях.
Но уже меньше, чем через минуту, сквозь толщу шума в ушах Карина слышит мужской голос – слова не разобрать из-за накрывшего ее срыва – и чувствует, как ее мягко тянут за запястья. В дрожащие руки вкладывают холодную керамическую кружку с водой и несколько салфеток с кухни.
– Снова представление? – В мужском голосе в этот раз не слышно ни капли настойчивости или обвинений, только немного разочарования и усталость. И она отчетливо различает шумный выдох.
Карина спешно вытирает глаза, впивается пальцами в кружку и отчаянно быстро машет головой в молчаливом «нет». А он, помолчав, вдруг прочищает горло и продолжает совсем не так, как начал.
– Это не макияж. – Виктор подбородком указывает на её синяк. В голосе сильнее, чем до этого, проступает хрипотца.
Изучая воду в кружке и всхлипывая, Карина ещё раз качает головой, а после в тишине бросает на него взгляд из-под ресниц.
Виктор снова усаживается на стул, упирается локтями в колени, скрещивает пальцы в замок под подбородком. Слегка прищурившись, смотрит на её щеку несколько секунд. Черты его лица становятся острее из-за сжатых челюстей, глаза будто темнеют, плотно сжатые губы сдерживают какие-то слова.
– Он специально… Для большей убедительности… – тихо-тихо добавляет девушка. Моргает, чувствуя, что слезы наконец-то закончились, но лучше ей не становится.
Может, ей это только слышится, но сквозь плотно стиснутые зубы он выдыхает «ублюдок».
Проходит несколько секунд в тишине, прежде чем Виктор тихо произносит:
– Пожалуйста, давай еще раз попробуем. Зачем вам в клуб?
– Не знаю, правда… – Сделав глоток, Карина опускает кружку и смотрит исключительно на неё, когда признается. – Кир сказал, что Вася должна быть завтра вечером в клубе. Что если у меня развяжется язык, то он… Университет, работа, мои перспективы – он все разрушит. А Вася все равно не простит… Знаете, я просто и не думала, что женская дружба вообще бывает, у меня до нее подруг и не было… Ну, все эти…
– Как и у нее до тебя. Ну и неугомонная же ты сволочь, Воронов! – Резко откинувшись назад, он смотрит в потолок и ерошит волосы. – Столько телодвижений, и ради чего?
Вопрос риторический, но она отчего-то решает ответить.
– Это, в общем, всё, что я знаю. Ну, разве что… – Задумавшись, Карина вспоминает, что именно в этом споре смущало ее так долго. Она не знает, важно это или нет, но ей так хочется сказать! Признаться хоть кому-то!
– Хотя, знаете… Кирилл очень хотел, чтобы Кай победил. Я поэтому и помогала – он меня сам много раз просил… Это было вроде как очень важно для него, а я просто… Когда все началось… мы встречались и… ну, понимаете, я хотела нравится ему…
И если сначала ей кажется, что Виктор не услышал, то спустя несколько секунд он, так же резко выпрямившись, снова обращает взгляд на неё.
– Прости, пожалуйста, за начало нашего диалога. Я ошибся на твой счет. – И, ещё раз посмотрев на её щеку, он впервые легко, подбадривающе ей улыбается. – У Василисы есть охлаждающий гель, и она там на кухне ждет, когда сможет сюда зайти. Точнее, она готова выпроводить меня с минуты на минуту.
Уголки ее губ тоже приподнимаются в едва заметной улыбке. Да, у
