Лисье золото - Татьяна Владимировна Корсакова
– Не могу с тобой не согласиться, – сказала Мириам, одним большим глотком допивая остатки виски.
Глава 32
Алекс убрался из Логова сразу же, как только предоставилась такая возможность. От приглашения на ужин он благоразумно отказался. От беседы с Акулиной тоже. Акулине наверняка хотелось подробностей о загадочном лисьем черепе. Вот только не было у него никаких подробностей. Не делился с ним дед ничем похожим. И это было странно, потому что ещё с подросткового возраста Алекс привык считать, что у них с дедом нет друг от друга никаких тайн. Оказывается, есть…
– Отвезти тебя в гостиницу? – Весь вечер он старался не отходить от Клавдии. – Или может хочешь переночевать в Гавани?
Почему-то он был уверен, что после недавней безобразной сцены с разоблачением Клавдия не захочет оставаться в Логове ни одной лишней минуты. Ошибся…
– Я переночую в доме, Саня, – сказала она с невеселой усмешкой, а потом добавила: – Может быть, выпьем с Мириам по бокалу вина перед сном.
– Уверена? – спросил он.
– Я большая девочка. – Улыбка Клавдии стала шире, а в чёрных глазах появился стальной блеск. – Я умею держать удар. К тому же, это… – Она неопределенно взмахнула рукой, – вообще не удар. Это такие мелочи, Саня!
– А ты знала, что дед поссорился с Лукой Демьяновичем перед его смертью? – задал Алекс мучивший его вопрос.
– Нет. – Клавдия покачала головой.
– А про этот череп ты что-нибудь знаешь?
– Ничего. – Клавдия снова покачала головой, но во взгляде её Алекс успел уловить то ли досаду, то ли злость.
Он больше не стал задавать вопросов, молча обнял Клавдию, молча чмокнул её в щеку и вышел в темноту и влажность навалившейся на Логово ночи.
На парковке перед домом дремали брошенные хозяевами автомобили. Алекс подошел к своему внедорожнику, огляделся. Было наивно считать, что Лаки станет дожидаться его прямо тут. Наверное, было наивно считать, что Лаки в принципе станет его дожидаться. Но перед тем, как сесть за руль, Алекс все-таки тихонько свистнул. Ответом ему стала тишина, которую нарушил рев включившегося двигателя. Внедорожник покатился по подъездной аллее, медленно набирая скорость. И лишь очутившись за пределами усадьбы, Алекс, наконец, вдохнул полной грудью. После удушающей атмосферы Логова густой лесной дух казался упоительно свежим и таким же упоительно сладким.
Отъехав метров на пятьсот от ворот, Алекс, не глуша двигателя, выбрался на залитую лунным светом дорогу и снова огляделся.
– Лаки, – позвал он сначала тихо, почти шепотом, а потом повысил голос до крика: – Лаки!
Ничего! Только ветер зашумел в ветвях деревьев, да встревоженно загалдели невидимые в ночи птицы.
Алекс уже собирался сесть за руль, когда птичий гомон вдруг стих, а лес погрузился в тишину. Фары внедорожника мигнули, а потом их ровный свет замерцал и, кажется, даже сделался чуть менее ярким. В этом неустойчивом, как пламя свечи на ветру, свете Алекс увидел крадущегося к внедорожнику зверя.
Нет, не зверя, а тень зверя! Длинную, остроносую, остроухую, клыкастую тень. Неведомый зверь, не особо таясь, приближался к обалдевшему от неожиданности Алексу. Его хвост метался из стороны в сторону с такой стремительностью, что казалось, что хвостов у зверя несколько. Алекс присмотрелся. При должной сосредоточенности их можно было насчитать восемь или даже девять. Вот такой оптический обман. А ещё оптический обман подкреплялся обманом психическим. Алекс ещё не видел прячущегося за внедорожником зверя, а волосы на теле уже встали дыбом, мышцы напряглись, а нервы натянулись до предела. Текучая, лишенная четких очертаний тень не давала никакого представления о том, с каким зверем ему предстоит встретиться, но растекающаяся в жарком воздухе опасность казалась физически ощутимой.
Осторожно, стараясь не шуметь и не делать резких движений, Алекс потянулся к дверце. Тень колыхнулась, распласталась на асфальте, звериная морда вытянулась ещё сильнее, а клыки сделались неестественно огромными, как будто тень эту отбрасывала не настоящая звериная голова, а большая, гротескного вида маска.
Мелькнула мысль, что это развлекается кто-то из младших Славинских. На такие глупые шутки были способны Гера и Демьян, но Гера больше не вставал из инвалидного кресла, а у Демьяна наверняка имелись дела поважнее.
– Ну! – сказал Алекс не слишком тихо и не слишком громко. – Выходи давай, чудище лесное!
Тень на асфальте снова колыхнулась, и ему на мгновение показалось, что неведомый зверь ухмыльнулся клыкастой пастью. Так и до галлюцинаций недалеко! Что он пил в Логове? Да ничего он не пил!
А потом в тишине послышался странный звук, похожий на кошачье урчание. Тень на асфальте продолжала ухмыляться, а урчание делалось все громче, все уютнее. Захотелось выйти на дорогу, шагнуть на лунную дорожку, вычерченную поверх асфальтовой и слушать-слушать этот упоительный, похожий на пение сирен звук.
Алекс сделал сначала один шаг, потом второй. Теперь им владело единственное чувство – нетерпение! Ему хотелось как можно быстрее встретиться с прячущимся в темноте существом. Встретиться, преклонить колени, подчиниться…
Наверное, он был уже близко. Наверное, всего несколько шагов отделяли его от цели, когда упоительную, похожую на колыбельную песню сменил грозный рык, а в грудь Алексу врезалась огромная серебристая туша. Врезалась, сбила с ног, приложила затылком о дорожное полотно с такой силой, что зазвенело в ушах.
Звон прошёл быстро, оставляя после себя болезненную тишину и пульсирующую головную боль. Никакого урчания, никакого пения сирен – только шершавый язык на щеке да тяжесть когтистых собачьих лап на груди.
– Лаки?.. – прохрипел Алекс, спихивая с себя пса и пытаясь сесть. – Лаки, что ты творишь?
И язык, и тяжесть, и шумное собачье дыхание исчезли в мгновение ока, оставляя его наедине с чудовищной головной болью и стремительно теряющими яркость воспоминаниями. Алекс осторожно скосил взгляд на дорогу. Никакой тени. Никакого зверя! Ни ведомого, ни неведомого!
Ушел по доброй воле или испугался Лаки?
Как бы то ни было, а чутье подсказывало, что такое эффектное появление полуночного пса избавило его от очень больших проблем, если не от настоящей беды.
Алекс со стоном встал, пошатнулся, уцепился в загривок подскочившего Лаки, с рассеянной отстраненностью подумал, что голова болит слишком сильно для такой незначительной травмы. Бывали в его жизни удары и посильнее! Ощущение в теле было как после многочасовой попойки. Красные клочья боли сталкивались в его черепной коробке с белесыми клочьями тошноты до тех пор, пока Алекса не вырвало прямо на асфальт.
Несколько минут он стоял, дыша открытым ртом и упершись вспотевшими ладонями в дрожащие колени, а потом осторожно выпрямился. В ровном и ярком свете фар его внедорожника не
