Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
— Это… это не правда, племянник, — попыталась вставить Марицель, но ее голос звучал фальшиво. — Мы же родня! Мы объединяемся!
— Да ты посмотри вокруг! — я вскочил, ткнув пальцем в зал. — Даже шут с Аскарона! Где гости из Эрнгарда? Где герцоги, бароны? Тут одни твои кошколюды да аскаронские прихлебатели! Вы словно меня тут захватить пытаетесь! Прямо на моей же свадьбе!
Взоры устремились на шута — кошколюда в колпаке с бубенцами, замершего с жонглерскими шариками в руках.
— Я? — пискнул шут, его розовые ушки (не такие роскошные, как у Лиры) задрожали. — Это потому что я кошколюд⁈
— Да! Нет… бля… — я провел рукой по лицу, чувствуя, как медовуха туманит разум, но гнев ясен. — Ты видел хоть в Эрнгарде одного кошколюда до приезда Лиры? А? До того, как Аскарон полез к нам со своим «миром» и «традициями»⁈
Шут задумался, его хвост нервно подергивался.
— Эмм… нет? — неуверенно пробормотал он. — Но… я же смешной? Меня за смешливость взяли! А не за…
— Друзья! — Голос Марицель, внезапно мощный и властный, перекрыл все. Она встала, ее золотое платье вспыхнуло в свете люстр. На лице — сияющая улыка, но глаза метали молнии. — Вот она! Истинная сила Драконьей Крови! Пылает в нашем князе! Это не гнев! Это — огонь его могущества! Его решимость защищать свои земли! Разве не прекрасно⁈ Разве не достойно восхищения⁈ — Она подняла бокал. — Выпьем же за князя Артура! За его пылкое сердце и несгибаемую волю! За Драконхейм! И за наш нерушимый союз! УРА!
Ее харизма сработала мгновенно. Зал взорвался ревом:
— УРА! ЗА КНЯЗЯ! ЗА ДРАКОНЬЮ КРОВЬ! УРААААА!
Музыка грянула с новой силой. Разговоры, смех, звон бокалов — все вернулось с удвоенной мощью, как будто маленькой вспышки неповиновения и не было.
Марицель плюхнулась обратно на стул, ее улыбка исчезла. Она резко схватила мой рукав и потащила к себе, ее шепот был шипением разъяренной гадюки:
— Ты что такое творишь, идиот⁈ Публично⁈ На своей свадьбе⁈ Я тебя…
— Тетя, Вы слишком близко, — я отстранился, глядя ей прямо в глаза. В моем взгляде не было страха. Только усталость и презрение.
— А когда я тебе на балконе сосала? Ты был не против!
— Да. Но сейчас я против Вашей игры. И если захочу, то засажу тебе еще раз. Прямо здесь. На этом столе. Перед всем твоим Аскароном. — Я видел, как ее глаза расширились от чистой ярости и… шока. — Меня часом уже достало, что мной тут помыкают. Люди даже в комментариях начали писать, что я тряпка!
— Так пошли их на хуй! — вырвалось у нее, по-ребячески грубо, но с бешеным шепотом. — Кому какое дело⁈
— Да я тебя сейчас на хуй пошлю! — парировал я, не повышая тона, но каждое слово било, как молот. — Заткнись. Пей и ешь. Ты не у себя дома. А Китилэнд… — я кивнул на отца Лиры, который, похоже, не понял сути ссоры, но оценивающе смотрел на тетку, — … одной ногой уже принадлежит мне. Одно мое слово, и твой «трахарь» прям тут тебя нагнет. И всем будет похуй на твой титул. Поняла, тетушка?
Она отпрянула, как от удара. Ее лицо побелело, губы сжались в тонкую ниточку. Она поняла. Поняла, что я больше не тот лох, которого она приручила на балконе.
— Мой дракон, успокойся, — Лира снова прижалась ко мне, ее голос был ласковым, но в нем чувствовалась тревога. Она гладила мою руку. — Она бывает настырной, но не надо же так… резко. Она же… королева.
— Она читателей на хуй посылала, Лира, — сказал я громко, нарочито, глядя на Марицель. — А читатели — это святое. Нельзя же так! Без них Драконхейм падет! Так что… — я повернулся к Лире, взял ее за подбородок, заставив смотреть в мои глаза, — … слушай своего мужа. Всегда. И учись уважать его землю. И его… читателей.
Эффект был мгновенным. Лира буквально расцвела. Ее зеленые глаза засияли чистой, безудержной радостью. Она прижалась ко мне сильнее, ее розовый хвост с белым кончиком завился вокруг моей ноги в тугой спиралью.
— Да, мой князь! Да, мой дракон! — прошептала она, и в ее голосе не было ни капли прежней иронии или властности. Только обожание и покорность. — Твоя воля — закон!
Марицель наблюдала за этим, ее лицо было каменной маской. Потом она резко схватила ближайший кувшин с самым крепким аскаронским вином и налила себе полный бокал. До краев. Она не стала чокаться. Просто поднесла к губам и стала пить. Долго. Не отрываясь. Ее взгляд, устремленный в пространство, говорил только одно: «Я тебя сожгу, племянничек. Медленно. Болезненно. И с огромным удовольствием».
А пир, не обращая внимания на бури в княжеских головах, грохотал дальше. Пипец обрел новые, еще более опасные очертания. Но теперь у меня была Лира, смотревшая на меня как на бога. И это было хоть какое-то оружие против теткиного вина и ее бесконечных интриг.
Дверь в пиршественный зал с грохотом распахнулась, сломав и без того хрупкую атмосферу после моего «бунта». В проеме, запыхавшийся, с лицом цвета вареного рака и мятой туникой, стоял барон Отто фон Кракенфельд. Он оглядел зал диким взглядом, уставился на меня и плюхнулся на колени, едва не сбив с ног пару служанок.
— Милорд! Вот Вы где! — он выдохнул, хватая ртом воздух. — А мы… а мы там… одни… тьфу… сука… устал бежать… бухать без Вас… на Вашей… СВАДЬБЕ… ну это… просто п… позор!
Он поднялся, шатаясь, и направился прямиком к нашему столу. Все замерли, наблюдая за этим фарсом. Марицель, все еще кипящая от нашей перепалки, сидела, как на иголках. Отто, не обращая внимания на королевское величие, просто… выковырнул ее со стула! Тетушка ахнула, едва удержав равновесие, и оказалась на полу в облаке золотого бархата. Барон же плюхнулся на ее место с громким стуком и тут же схватил ее полный бокал дорогого аскаронского вина.
— Князь, фуухх… — он отпил огромный глоток, обернувшись ко мне. — А я вот… не такой! И подарок привез! Годный! Ска! — Он заметил, как Марицель, поднимаясь с пола, шипит на него, как разъяренная кошка. — Че ты шипишь⁈ Я с князем разговариваю! — И, недолго думая, пнул ее ногой в бедро! — Высокомерные у вас бабы! Барона даже не уважают!
Я просто охуел. Зал охуел. Даже кошковоины замерли с кусками мяса в пасти.
