Некромаг. Возвращение - Владислав Мацко
Ровно через сорок минут раздастся три мощных взрыва, которое унесут с собой находящихся в своих жилищах магов (сеть наблюдателей доложила, что они вернулись из Дворца совета час назад и отпустили кучеров с каретами, что явно означало отсутствие выезда на дальнейший вечер. Да и поздно уже было, а эти старики любят сладко поспать), а ещё через шестьсот секунд в Сатор войдет три дивизии верных Нируну гвардейцев, которые готовы будут подавить любое недовольство и попытки мародерств.
Наступает новая эра, которая обязана восстановить былое могущество Империи. Теперь дело лишь за отрядом, который вскоре уже должен будет достичь Миртана и покончить с проклятием Кхорнита.
Глава 35
Схватка
— Что? Три не самых слабых лича со своими отрядами попросту пропали?! Занятно, занятно… — вскинулся было Келимор, но потом успокоился, поднялся с трона и принялся бродить по залу.
— Они совсем рядом уже, не пройдет и недели, как эти наглецы достигнут столицы, — тихонько бормотал он, — их надо уничтожить. Ничто не должно стоять на моём пути, пусть даже там один из некромагов!
— Я узнал этого некромага, — будь Маркелиус и его спутники сейчас в этом зале, они бы увидели неприметно застывшего до этих слов лича, который так стремительно убежал от них. Узнали бы они его? Даже не знаю. Сможете ли вы, например, отличить один самый обычный скелет человека от другого? А трое суток назад эти кости болтались в кровавой колбе, с каждой секундой все больше и больше превращаясь в человека.
Представьте, как мясник скрупулёзно разделывает человека, стремясь полностью избавить кости от мяса. Тут же было все наоборот.
Самое интересное, как отмечал сам для себя Келимор, заключалось в том, что характер, повадки и поведение прежде безмозглых, но верных личей менялось после подобного. Они начинали походить на человека, пусть и не до конца. Даже не смотря на свой возраст и опыт, «Пытливый» боялся признаться себе в том, что он отличается от обычного лича лишь тем, что ему повезло сохранить чуть-чуть побольше разума, а живым, даже не смотря на регенерировавшую вокруг костей плоть, он никогда уже не станет.
— Он был моим сыном, — безучастным голосом продолжил бывший повелитель мертвых.
— Внучок мой, стало быть? — заинтересовался Келимор, — Тогда не будем его убивать, надо заставить его присоединиться к нам, показав всю нашу мощь и убрав его от этих наглых магов! Хотя я не сильно расстроюсь, если он живым сюда не попадет. Сам выбрал свой путь, связавшись с предателями.
Взмахом руки он приказал личу покинуть зал, подошёл к небольшой двери, расположенной рядом с троном, открыл её и начал спускаться по ступенькам, абсолютно не обращая внимания на кромешную темноту. Сотни раз за эти года он проходил этот путь, так что отсутствие света не помешает ему.
Вот они, его личная гвардия. То, благодаря чему Келимор огнем и мечом пройдется по континенту, наплевав и на крепких гномов в зачарованной броне, и на многочисленную, но слабовооруженную армию Империи, и на орды конных халифатцев, не говоря уже о остальной мелочи типа совсем одичавших эльфов, близких к полному исчезновению орков, выковыряет из-под гор спрятавшихся от человеческой ненависти после открывшихся фактов людоедства ещё три-четыре тысячелетия назад гоблинов, так и не рискнувших выползти обратно.
Десять пылающих мощью драконов, в чьих багровых зрачках отражается столь неприкрытая ненависть ко всему живому, такое огромное желание утопить мир в огне, что сам Келимор не может находиться с ними более часа, ибо ему начинает казаться, что он растворяется среди океана сил.
И это не просто жалкие подобия скелетов, а полноценные живые драконы, чью волю Алексиус научился ломать ещё на другом континенте. Но за их послушание приходится платить дорогую цену — пропадает инициатива, разум и умение мыслить. Есть лишь одно — жажда крови.
— Хариногор, — сказал Келимор, подойдя к самому крайнему дракону, — мой первенец. С тебя началась подготовка армии. Настал твой черёд размять крылья. Уничтожь их! И принеси мне тело некромага! Живого или мертвого! Личи помогут тебе найти нарушителей!
Десять секунд потребовалось, чтобы вложить мыслеобразы рвавшихся к столице наглецов в драконью голову, после чего тот поднялся и медленно-медленно, разминая затекшие за столетия нахождения без движения мышцы, побрел вдаль пещеры, где чернел темный провал выхода.
Сотни перестуков паучих лап сопровождало его, повелитель небес не обращал внимания на полутораметровых мутантов, которые пытались избежать столкновения с его мощным телом.
— А вы ждите, — дрожащим от предвкушения голосом приказал Алексиус, — скоро настанет и ваше время.
Каждый раз, когда Келимор спускался вниз, ауры десяти драконов, пусть и незаметно, но корёжили его сознание. Изначально он собирался силой заставить Совет магов новой Империи вновь признать некромагию и ввести повелителя мертвых в свой состав. Сейчас же перед ним маячил кровавый поход по всему континенту, во время которого живые позавидуют мертвым.
Мы не успели. Даже мой бенефис против трёх личей не помог нам незаметно пробраться, не привлекая к себе внимания. Такое чувство, что мертвые учились после каждой своей ошибки. Теперь за нами охотились не скелеты, а только личи. Никогда бы не подумал, что такое количество магов попало под действие проклятия. Я надеялся, что их будет не более двух-трех десятков — все некромаги, попавшие под драконий огонь на поле боя пару тысяч лет назад. Но заклинание оказалось с подвохом, подняв в качестве личей и обычных заклинателей.
Так что теперь за нами охотилось порядка трех сотен невероятно опасных, опытных и, что самое главное, способных общаться на расстоянии личей. Нас хватило на невероятно длинную, выматывающую и сложную неделю. С каждым днём мы становились всё мрачнее и мрачнее, понимая, что выбраться шансов почти не осталось. От лишнего груза, который тормозил наше движение мы избавились на первые сутки, лошади пали на третий день, запасы еды закончились на пятый, сегодня последняя фляга с питьевой водой была пущена по кругу. Я же не ел после того, как уничтожил ту троицу, подозревая, что как-то так всё и будет. Моё тело, не ощущая каких-либо затруднений, продержаться без еды может около месяца, без воды — пару недель.
Разговоры сами по себе затихли к четвертому дню. Говорить было попросту не о чем, все понимали, как именно закончится наше бегство, и вот сейчас…
— Всё, у меня нет больше сил бегать, — устало констатировал Грегориус, нашёл
