Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? 18+ - Игорь Некрасов
— Алексей? — её голос был ровным, без тепла, но и без неприязни. Просто констатация факта. — Меня к вам направила Татьяна Викторовна. Захарова Алиса.
— Да-да, проходите, — я почувствовал, как голос срывается на фальцет, и сглотнул. — Рад… познакомиться. То есть, приступить к работе.
Она кивнула, поставила коньки у стены и, не говоря ни слова, принялась расстёгивать замок кофты. Под ней оказался простой чёрный топ, но на её теле он выглядел как верх эротики. Контраст чёрной ткани и её кожи был настолько резким, почти вызывающим. Каждый мускул торса был прорисован, словно у греческой статуи, высеченной из мрамора. Плечи, спина, упругий пресс, торчащие сосочки…
О-о-о-о-о… боже!
Я снова почувствовал слабость в коленях.
Musculus latissimus dorsi… musculus trapezius… — затараторил я в уме. — Только мышцы спины, только трапеции, только плечи, и ничего, млять, другого!
— На что жалуетесь? — выдавил я, стараясь звучать профессионально.
— Спина. Вся, — она сказала это так, будто это было общим местом. — И левая нога. Задняя поверхность бедра. Прошлогодняя травма.
Она легла на кушетку лицом вниз, положив голову в специальное отверстие. Белая коса лежала на простыне, как дорогая нить жемчуга. Ее поза была одновременно расслабленной и полной скрытой мощи.
Готовая к действию пантера, — пронеслось в голове.
Я глубоко вздохнул, налил в ладони масло — охлаждающее, с ментолом, специально выбранное, чтобы гасить любые непрофессиональные мысли, — и прикоснулся к ее спине.
Кожа была прохладной, как и подобает снежной королеве, и идеально гладкой, будто фарфоровой. Но то, что было под ней, заставило меня забыть о всех анатомических мантрах и даже попавших на глаза аккуратных маленьких сладеньких сосочках.
Это была не просто спортсменка. Это был ходячий мышечный панцирь…
Трапеции были налиты, как каменные глыбы. Длиннейшие мышцы спины напряжены до состояния стальных тросов.
Ого, да они себя прям загоняют на этих тренировках! — пролетела мысль в голове, и я начал с легких поглаживаний, пытаясь разогреть ткани, но под пальцами чувствовал лишь монолитный, неподатливый массив.
— Сильнее, — раздался ее голос из-под отверстия кушетки. Безразличный, но твердый. — Не надо меня щекотать. Мне нужен оздоровительный массаж, а не… ласка.
Отлично, значит, с самого начала решила показать, кто тут главный, да? Ладно, вызов принят!
Я усилил нажим, вкладывая в ладони весь вес. Мои пальцы упирались в сплошные узлы зажатий.
Это было похоже на попытку размять бетон.
Я работал молча, сосредоточившись на технике, забыв о любых извращениях, которые я мечтал вытворять с её телом.
Сейчас я лишь искал триггерные точки, источники боли. Производил глубокие разминания, трение, растяжение. Она не издавала ни звука. Её дыхание оставалось ровным и глубоким.
Прошло минут двадцать.
Мои собственные мышцы горели от напряжения, а её спина, казалось, лишь слегка поддалась. Следом я перешел на заднюю поверхность бедра, на ту самую «травму». Подколенное сухожилие было невероятно жестким. Я работал с ним, чувствуя под пальцами рубцовую ткань, память о старом надрыве.
И тут случилось нечто.
Когда я особенно глубоко прошелся большим пальцем по месту крепления сухожилия, она едва слышно ахнула. Не от боли, а скорее от неожиданного облегчения. Ее бедро, до этого лежавшее неподвижно, дрогнуло.
— Вот тут… — она произнесла, и в ее голосе впервые появились какие-то нотки, кроме ледяной вежливости. — Да… здесь.
Это «да» было тихим, почти интимным признанием. Оно неожиданно ударило мне в пах с той же силой, что и стоны Татьяны Викторовны, но по-другому.
Холодная королева растаяла на секунду, и это было чертовски сексуально. Даже сексуальнее её упругой маленькой попки, упрятанной в штанишки, ткань которых слегка зажевалась меж её…
О чёрт! Не смей! Не смей вставать!
Я сосредоточился на одной точке, работая с ней с особым тщанием, пытаясь отогнать дурацкие похабные мысли. И вскоре начал чувствовать, как под моими пальцами плотная ткань постепенно начинает отпускать, становится мягче, пластичнее.
Алиса снова задышала глубже, и я увидел, как расслабляются мышцы её шеи и плеч. Мое профессиональное эго, затоптанное её холодным приемом и воспоминаниями о санузле, воспряло духом.
Я делал своё дело. И делал его хорошо.
Внезапно дверь в кабинет распахнулась без стука.
На пороге появилась девушка. Рыжая, как осенний лист, с короткой стрижкой и глазами цвета зеленого льда. На ней был похожий тренировочный костюм, но надетый с таким вызовом, что он казался вечерним платьем.
— Алиска, вот ты где, оказывается! — её голос был звонким и насмешливым. — Я тебя везде ищу, а ты тут нежишься, значит!
Алиса не пошевелилась, лишь голос её снова стал ледяным.
— Я не нежусь, Ирина. Я восстанавливаюсь. Буду через десять минут.
Ирина — значит, вот как зовут эту девушку. — подумал я, и рыжуля вошла внутрь, позволив двери захлопнуться за собой.
Ее взгляд скользнул по мне с ног до головы, медленный, оценивающий, как будто она покупала лошадь на аукционе.
— Ну ладно. — она прищурилась. — А это? А это и есть наш новый… массажист? — она протянула слово, вложив в него целую гамму смыслов. — Молодой… а Виктор Петрович куда делся?
— На больничном он, — коротко ответил я, чувствуя, как под её взглядом закипает что-то между раздражением и интересом.
— Жаль, дядька был милый, — надула губки Ирина, но в её глазах плясали чертята. — Ну что, золотые ручки, поможешь нашей принцессе взлететь?
— Я стараюсь, — буркнул я, продолжая работать с бедром Алисы, и тут же про себя выругался.
Золотые ручки? Она что, решила мне погоняло присвоить прямо с порога? Какого хрена?
— Судя по тому, как она замерла, у тебя получается, — Ирина подошла ближе, её бедра двигались при ходьбе с вызывающей пластичностью. Она обошла кушетку и села на стул для клиентов, развалившись на нем с видом хозяйки положения. — Жду вместе с тобой, Алис, а то вдруг наш новый специалист тебя совсем расслабит, а нам ведь на лёд выходить надо.
Она устроилась поудобнее, закинув ногу на ногу, и уставилась на меня. Её присутствие было таким же физическим, как и прикосновение или даже удар по яйцам.
Я чувствовал ее взгляд на своей спине, на своих руках. Работать стало в сто раз труднее. Алиса снова застыла в прежней напряженной позе, но теперь ее молчание было наполнено неприязнью.
Следующие десять минут стали для меня пыткой. Я пытался сохранять профессионализм, но делал всё быстрее и грубее, стараясь поскорее закончить. Под занавес я едва не сорвался, когда Ирина сказала:
— Интересно, а ты и с мужчинами так же работаешь? Или только
