Так точно, товарищ полковник, или влюблённая поневоле - Анна Варшевская

Приехал он! Соизволил! Ни словечка от него не было с самого дня, как я ушла из офиса, а теперь ходит с видом побитой собаки!

Сердито пыхтя, стягиваю с себя колчан, осторожно кладу лук. Откладываю и хлыст, пристёгнутый к поясу — надо было его Юле отдать, а у меня из головы вылетело.

— Так и будешь молчать? — слышу осторожное из-за спины.

И это оказывается последней каплей.

— Ну давай, обсудим ситуацию! — подхватываю со стола оставленный было хлыст и оборачиваюсь.

— Э-э-э… — Полкан с опаской смотрит на девайс в моих руках и пятится подальше от меня. — Милая, может быть, ты положишь этот… эту… штуку, и поговорим спокойно?

— Да я спокойна! — делаю шаг вперёд. — Спокойнее некуда!

— Малышка, это всё просто недоразумение…

— Недоразумение?! — у меня темнеет в глазах от бешенства. — Так это из-за недоразумения ты обвинил меня во всех грехах и уволил?!

— Я тебя ни в чём не обвинял! — он ещё и возмущается.

— Ах ну да, как же я забыла, ты просто факты перечислил! Спасибо огромное, благодетель ты мой, — издевательски кланяюсь, — я видимо должна быть благодарна, что ты меня под арест не посадил!

— С ума сошла?!

— Это я-то?! Ах ты!.. — замахиваюсь, но он уворачивается.

— Алина!

— Гад!

— Да стой ты!

— Паразит!

— Дай же объяснить! Ай!

Я всё-таки достаю его кончиком хлыста по бедру, но подбираюсь слишком близко. Мужчина перехватывает мою руку и впечатывает меня в стену, прижимая всем телом и не давая вырваться.

Мы оба тяжело дышим, я сдуваю с лица выбившуюся из растрепавшейся косы прядь и дёргаюсь, правда, безуспешно.

— Пусти!

— Нет, пока ты не выслушаешь, — он крепко, но бережно сжимает мои запястья. — Прости меня, я виноват! Очень виноват! Но у меня не было другого выхода!

— Да ты что?! — выпаливаю ему в лицо.

— Я знал, что они не остановятся, если я во всеуслышание объявлю, что обвинения против тебя — чушь и глупость! Тебя подставляли профессионалы, понимаешь? И подставить хотели не только тебя, но и меня тоже. Я не мог… это был самый безопасный вариант для тебя. Павел решил, что я поверил, и расслабился.

— Павел, значит, — я откидываю голову назад, упираюсь затылком в стену.

— Он арестован. И владельцы строительной компании, — кивает Полкан.

— Всё это замечательно, но ты что, не мог позвонить?! Написать?! Хоть два слова? Все эти дни, пока я сходила с ума, пока рыдала сутки напролёт…

— Прости, — он смотрит на меня виновато, качает головой, — это было небезопасно, я не хотел подвергать тебя напрасному риску…

— Всегда можно найти безопасный способ передать информацию! Ты не в мафиозном клане под прикрытием сидел. Если бы хотел, ты это сделал! Мог приехать к родителям и передать матери, чтобы написала она, мог перехватить на работе Сашу и попросить подойти ко мне на тренировке, много чего мог! Но не сделал, — не отрываясь, смотрю ему в лицо, успеваю заметить, как на секунду уходит в сторону его взгляд, и тут мне приходит в голову…

В груди сжимается.

— Ты что… Ты на самом деле подозревал меня?

— Нет! Нет, я не верил… не хотел этому верить, я…

— Не хотел. Но на какие-то доли процента допускал, что это всё-таки возможно, так ведь? — смотрю на мужчину, и он отводит глаза. — Ты не доверял мне до конца.

— Алина, — он говорит торопливо, умоляюще, — ты должна, должна понять! Я же… я следак, следователь до мозга костей, я не могу по-другому, у меня голова так устроена! Я обязан просчитывать все варианты, я столько лет этим занимался! Абсолютное доверие — это что-то нереальное в моём случае, малышка… Пожалуйста, пойми!

Да, я понимаю, хочу сказать ему. И я правда понимаю. Но… всегда есть это проклятое «но». В моём представлении отношения без доверия построить нельзя.

— Отпусти меня, — прошу устало.

Он осторожно отстраняется, расцепляет пальцы на моих запястьях.

— Я тебя выслушала, — выпрямляюсь, расправляю плечи и делаю первый шаг мимо него, к выходу.

— Ты не можешь так уйти! — он заступает мне дорогу, в его глазах мечутся эмоции, которые я отказываюсь видеть. — Ты нужна мне! Я не смогу без тебя! Я… люблю тебя! Алина, я тебя люблю, слышишь?!

— Иногда этого мало, — качаю головой. — Любовь — это ещё не всё, товарищ полковник.

Мужчина начинает задыхаться, а я подхожу к нему, протягиваю руку, легко провожу пальцами по щеке, поглаживая.

— Малышка, прошу тебя… не надо…

— Я тебя тоже люблю, — говорю тихо.

Поворачиваюсь и выхожу из комнаты.

* * *

— Так, а ну вылезай оттуда!

Голос сестры доносится до меня глухо из-за одеяла, которое я натянула себе на голову.

— Я сказала, вылезай!

Вцепляюсь в спасительную ткань, которую начинают с меня сдёргивать, но ничего не выходит, руки слабые. Наверное потому, что я лежу уже четвёртый день и почти ничего не ем.

— Посмотри, во что ты себя превратила!

Передо мной стоит сердитая Мари. Закрываю глаза. Никого не хочу видеть, слышать, вообще ничего не хочу. Я даже плакать устала. Слёз нет.

— Сил нет смотреть на тебя, — сестра злится. — Ну что мне сделать?!

Оставить меня в покое.

Ага, как же. Так мне и дали вволю пострадать. Спустя пару минут на меня обрушивается не меньше трёх литров ледяной воды.

— Сдурела?! — подскакиваю из постели как ошпаренная.

— Ой, ну надо же, встала! — фальшиво удивляется Мари, ставя пустое ведро около кровати. — Я чай заварила. Переодевайся, сушись и выходи на кухню, поговорим.

М-да. Сестринская поддержка как она есть. Но на кухне меня действительно ждёт чай, а ещё аромат до сих пор тёплых пирожков с капустой и с мясом. В животе урчит.

— Недавно испекла, специально в полотенце завернула, чтоб не остыли, — сестра подталкивает меня к стулу. — Садись, поешь, а то на лице скоро одни глазищи останутся.

Насупившись, устраиваюсь за столом, но выпечка такая вкусная, что настроение само собой немного поднимается.

— Алинка, солнышко, ответь-ка мне, дорогая сестрица, — начинает Мари, когда я утоляю первый голод, — ты решила себя уморить во цвете лет, а? Для этого есть какая-нибудь причина, столь же возвышенная, сколь и идиотская?!

— Нет, — бормочу мрачно. — Просто я дура.

— Большинство дур прекрасно устраиваются в этой жизни, — философски замечает сестра, — иногда — да что там, гораздо чаще — значительно лучше, чем всякие умницы. И живут себе, горя не знают.

— Очень смешно, — хмыкаю в ответ и вздыхаю.

— Так, давай сразу уточним, — Мари подсаживается ближе, гладит меня по плечу, — мне пора ехать кастрировать