Насильно твоя - Екатерина Ромеро

Его слова больно ударили под дых, Волк открыл мне дверь машины, и мы поехали домой в гробовой тишине.

Я поняла, что это конец, вот только мириться с тем, что этот дьявол и ребенка после всего у меня отберет, не собиралась.

Глава 32

«Птичка спит до самого утра, и только в семь часов я оставляю ее, чтобы выпить кофе и проведать нашу крошку, которую временно положили в белый прозрачный бокс детской реанимации.

Как только подхожу к дочери, не могу сдержать улыбку. Эта малышка уже давно не спит. Она смотрит прямо на меня и, кажется, даже пытается что-то говорить. Крошка укрыта одеялом. На нее светит какая-то теплая лампа, видимо, создавая имитацию маминого живота.

У девочки красивые губки бантиком и блестящие глаза, смотря на которые я понимаю, что этот ребенок не был рожден от большой любви. Он родился только из желания мести. Моей мести».

Невинная. В уплату долга

Я смотрю на жену и не вижу в ней ту Илану, которая когда-то была моей. Внешне совсем не изменилась, а внутри холодная и до дикости уже чужая, не моя.

Мы пробовали, я делал для этого все. Все условия, вернул ей ребенка, ты только, блядь, живи, будь со мной, можешь даже не любить, просто будь, но нет. Не захотела, она даже не пыталась.

Подойду к ней — трясется, в стену жмется, не смотрит в глаза. Как на зверя дикого глядит, с Анютой даже говорить не может, не то что со мной. А раньше могла. И немоту свою забыла, и все обиды мы оставили давно позади.

Как же я хочу вернуть то время назад, когда я с работы приезжаю, а там жена любимая встречает, целует, прижимается ко мне. Дочурку крошечную на руках держит, как самое ценное, самое наше, которое мы создали вместе. Пусть и таким зверским путем, но все же.

Анютка добрая, умная, нежная, как котенок, и на маму так похожа. И я хотел, чтобы она была похожа на Илану, чтобы двух таких любить, тем более что птичка больше родить не сможет. Аня наш первый и единственный ребенок, наше сокровище, которое так тяжело нам досталось, тогда как Илана не помнит. Ничего из этого, ее память на хрен просто стерли, а то видео поселило в ней страх и ненависть ко мне. Снова.

Я попытался еще раз и пробовал бы еще тысячу раз, вот только смысла нет. Повез вчера ее на нашу гору. Летом Илана там рисовала, а я, как волк ручной, сидел у нее ног, сторожил, охранял свою птичку.

Мы там не раз занимались любовью под деревом. Где никто не смотрит, где только мы. Думал, хоть это вспомнит, хотя бы это, но нет. Даже руки не позволила коснуться, тогда как мне уже, честно, рвало чердак.

Мне захотелось схватить Илану и встряхнуть, выбить всю дурь из ее головы, да только ничего не помогало. Развод да развод, как заело ее, и я просто плюнул.

Не хочет — на хуй, не надо! К черту, сам ребенка воспитаю, а она пусть валит на свою свободу чертову, так нет. Ей же еще и Анюту подавай, чтобы все вместе с сердцем у меня вырвать: и себя лишить, и ребенка. Снова.

Это вывело из себя, натянуло до предела нервы. Мне было больно такое слышать, особенно что не хочет, не любит и никогда, блядь, уже не полюбит заново.

Второй шанс? Третий? Нет, мы такого не слышали, и Илана не хочет даже пытаться, а я уже больше не могу. Согласилась бы — всю жизнь ей заново построил бы, все воспоминания новые создал, да только проблема в том, что Илана только калитку на выход видит, чтобы поскорее ноги из нашего дома унести.

А мне больно, я помню последний день, когда мы с ней виделись. Илана хотела на пикник поехать, вечером на речку просилась. Я сказал: поедем, конечно. Но никуда мы не поехали.

Знал бы — не отпускал бы ее никуда от себя, закрыл бы дома, сидела бы как птица в клетке, да вот только Илана никогда не была взаперти. Захотела — выехала в любое время, выставками своими занималась, картинами, оранжерею мечтала сделать и взять котенка для Анюты.

У нас были планы, и я был счастлив, тогда как теперь точно так же, как и когда-то первую жену, потерял Илану. Вот только разница в том, что первая жена в земле давно лежит, а вторая открестилась от меня, как от прокаженного.

Что во мне не так, где я не так поступаю?! Хочу как лучше, а получается наоборот, и все ломается, рассыпается прямо под руками. Моя вторая семья и та не вышла, а третьей уже не будет, впереди только петля.

Ночью слышу шорох. Выхожу из кабинета, я здесь окончательно уже поселился, чтобы не мешать Илане, хотя когда-то мы спали только вместе. Даже после ссоры мирились, и она приходила ко мне. Никогда врозь, не неся ссору на утро, а теперь и правда как чужие. Соседи, блядь.

Приоткрываю дверь детской. Илана у кровати Анюты сидит, гладит ее по волосам. Малышка спит, и я осторожно закрываю дверь. Не знаю, как мне Анюту с мамкой снова разлучать, она только начала спать нормально, без истерик, и тут снова, но какой у меня выход? Дочь я ни за что Илане не отдам. Я уже терял ребенка, а она нет. Она не знает, что это такое.

* * *

Я всю ночь не сплю. Не могу расстаться с дочерью, но и остаться в доме своего мучителя тоже не способна. А если я когда-то вспомню все, будет ли все как прежде? Что именно я вспомню, будет ли там хоть что-то хорошее? 

Волк больше ко мне не заходит. Мы спим отдельно, и я лежу на огромной кровати одна. И сколькими бы одеялами ни укрылась, мне все равно холодно. Без него.

У нас ведь было все хорошо до того видео. Пожалуй, какой-то частью себя я даже согласна с ним в том, что лучше сладкая ложь. Я бы могла жить в этой лжи, в этой его паутине годами, спокойно растить нашего ребенка, и все было бы хорошо, я была бы счастлива... или нет? Я не знаю, я так сильно запуталась и не понимаю уже, чему верить, а чему нет.

Листаю наш фотоальбом,