Данияр. Не буду твоей невестой - Мария Зайцева
Он смотрит на меня, а я… Умираю с каждым шагом. Сердце так сильно бьется, что больно даже. Словно я — русалочка, отдавшая свой хвост за возможность быть с любимым. И мне больно и сладко каждый миг, что я рядом с ним.
Данияр убирает телефон в карман, делает шаг ко мне. Хмурится сильнее.
— Почему ты не застегнулась? Холодно. А шарф где? Опять потеряла?
Он выговаривает что-то тихим голосом, застегивает на мне куртку, стягивает со своей шеи шарф, заматывает до ушей в него… И мне тепло и колко где-то там, в районе диафрагмы. Смотрю на него и моргать не могу даже.
Данияр замирает, глядя в мое запрокинутое лицо, чуть подается вперед, словно желая поцеловать, но тормозит себя.
Он не позволяет себе больше ничего лишнего, тем более, на людях.
Может взять за руку, приобнять за плечи, направляя, дотронуться до поясницы, или, вот как сейчас, застегнуть пальто, куртку, выговаривая мне, что небрежно отношусь к своему здоровью.
Но не больше.
Словно сам себе запрет поставил.
Словно здесь, вдали от родины, надо еще яростнее соблюдать приличия…
— Что-то случилось? — хмурится еще сильнее он, — почему ты так смотришь? Кто-то обидел тебя? Мадина?
— Я… Я люблю тебя, Данияр, — говорю я, неожиданно даже для себя самой. И замолкаю, ощущая, как щеки становятся пунцовыми от стыда.
Надо же! С ума сошла совсем! Первая сказала! Первая! Нельзя так! Позор какой… Что он подумает?
Но слова, вырвавшиеся помимо моей воли, никуда не исчезают. Они зависают между нами, острые и колкие на морозном воздухе столицы, словно кристаллики из льда. Попадут в сердце? Ранят? Растают от огненного вихря между нами?
Данияр молчит, смотрит на меня, словно не веря в услышанное. Его пальцы так и замирают на шарфе, которым он укутывал только что мое голое горло. Непроизвольно сжимаются.
И меня так же непроизвольно тянет к нему. Ближе. Еще ближе. Неприлично уже… Плевать…
Он огненный такой… Я горю. Сгораю.
— Любишь? — хрипло переспрашивает Данияр, — ты? Любишь, да?
— Да… — хочется прикрыть ресницы, настолько взгляд его черный становится интенсивным, пронизывающим! Спрятаться привычней. Но я набираюсь сил и прыгаю с обрыва. — Люблю. Не хочу быть твоей невестой, Данияр.
— Нет? — а вот тут он удивлен. И зрачки чуть-чуть расширяются. Кажется, я сумела его удивить сейчас.
— Нет. Не буду твоей невестой, Данияр. — Ох… Лечу… — Возьмешь меня сразу в жены?
Это… Это очень неприлично. И против всех правил. И вообще против всего. Девушка не должна первая… И в целом не должна… Но…
Дальше я ничего уже не думаю, о том, чего должна или не должна приличная девушка. Потому что приличные девушки, на самом деле, живут очень скучную жизнь.
Например, они не могут целоваться на улице.
А я могу.
И буду.
Данияр меня целует так горячо, что мороз вокруг нас трескается и течет весенней капелью. И мне огненно и сладко. И волнительно, в самом деле. И чуть стыдно. Но приличным девушкам, совершающим не совсем приличные поступки, может быть стыдно. Это нормально…
Когда Данияр перестает меня целовать, вокруг нас — весна.
Мне жарко, шарф дурманяще пахнет им, и голова кружится. Наверно, я вся красная и некрасивая, но Данияр смотрит, не отрываясь.
И глаза его блестят.
— Я возьму тебя замуж, Мадина Алханова, — тихо говорит он, — и ты от меня больше никогда никуда не сбежишь. Да?
— Да, — выдыхаю я.
И тянусь к его губам. Сама.
Где-то на заднем плане раздаются свист и хлопки, кто-то что-то выкрикивает одобрительное. Кажется, за нами наблюдают. И даже комментируют.
Но мне сейчас все равно.
Я, всегда считавшая себя приличной девушкой, только что сделала предложение парню. Первая.
И целуюсь с ним при всех, на улице.
И… И буду делать все, что мне захочется…
Даже если это не очень прилично.
Глава 31. Свадьба
Я вижу Данияра ещё издалека — стоит у ворот университета, опершись плечом о столб, руки в карманах, хмурый, серьёзный и… слишком красивый, чтобы сейчас можно было думать о чём-то ещё.
Сама же я сжимаю пальцы, потому что они дрожат от волнения. Когда подхожу ближе, он выпрямляется и смотрит так, будто считывает каждое моё движение, каждый вдох.
— Не передумала? — спрашивает, и мне кажется, что в этот момент он даже не дышит.
— Нет, — выдыхаю, чувствуя, как сердце бьётся быстро, до боли. — Но… я в джинсах. У меня даже платья приличного не оказалось, представляешь? Нужно поехать купить, наверное, какое-то…
Губы Данияра чуть трогает тень улыбки, а в глазах вспыхивает огонёк.
— Мадина, — говорит тихо, — мне ты нравишься в любом виде. Даже в джинсах. Особенно в джинсах, — и подмигивает.
Я пытаюсь улыбнуться в ответ, ощущая, как мои щёки теплеют от его горячего взгляда, но внутри всё же шевелится сомнение. Мне кажется, в таком виде я недостаточно красива, чтобы стать женой Данияра. Сам он, кстати, надел чёрную рубашку и брюки. Не классические, тоже джинсы напоминают, но всё же…
— Идём, — он протягивает руку, и, когда я вкладываю свою прохладную ладонь в его горячую, переплетает наши пальцы.
— А семья? — шепчу. — Они ведь… Твои не посчитают это неуважением? Мои мама и папа примут, думаю, а твои? Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.
— Мы поедем к ним. Потом. Сделаем никях. Всё как положено. Но сегодня — только мы с тобой, Мадина. Поняла? — он останавливается и смотрит в глаза так, что во мне будто что-то щёлкает и я успокаиваюсь, хотя под ложечкой всё ещё трепещет.
В ЗАГС мы
