Данияр. Не буду твоей невестой - Мария Зайцева

— Привет. Что ты здесь делаешь? — спрашиваю тихо, подходя ближе. Спокойно. Ровно. Насколько могу. Хотя внутри всё обрывается. Дрожит. Волнуется. — Давно прилетел?

Он смотрит на меня. Глубоко так, молча. И не отвечает. Просто отрывается от капота, подходит и открывает переднюю дверь машины.

— Выпьешь со мной кофе? — поднимает правую бровь, и я ловлю себя на том, что совершенно не могу прочитать выражение его лица.

Я колеблюсь. Понимаю, что внутри… рада его видеть, но Байматов ассоциируется у меня с опасностью, и есть часть меня, которая говорит мне брать ноги в руки и давать дёру. Подальше от него.

Но всё же киваю и сажусь в машину, ощущая, как громко в груди барабанит сердце.

Мы едем молча. Байматов выглядит расслабленным, но взгляд сосредоточен на дороге. Руки на руле — сильные, уверенные. Я украдкой смотрю на его профиль — острые скулы, подбородок, чуть сжатые губы. А глаза… такие, какими я их запомнила: чёрные, опасные.

Пожалуй… Я скучала. Правда, скучала! Надо же…

Байматов переключает передачи плавно, уверенно, будто всё под контролем. Всегда под контролем.

А у меня всё внутри кувырком. Потому что я не знаю, зачем он здесь. Потому что мне страшно. Потому что я… рада его видеть.

Кофейня, в которую он меня привозит, оказывается маленькой, уютной. Тёплые стены, коричневые диваны, жёлтые лампочки под потолком. И запах ванили и свежеобжаренного кофе.

— Вам как обычно? — с улыбкой спрашивает бариста, едва мы входим в зал.

— Да, — кивает он, а потом поворачивается ко мне. — Ты что будешь?

— Капучино без сиропа.

— А десерт?

— Не хочу.

— Точно? — Хмурит брови. — Ты же голодна после занятий.

Я колеблюсь. Действительно ведь проголодалась, но всё равно стою на своём.

— Правда не хочу.

— Ладно, — соглашается Байматов, и я даже испытываю удивление от того, как он быстро согласился и не стал настаивать.

Мы садимся за столик в углу возле окошка. Он в стороне, дальше от остальных посетителей. И я тут же внимательно смотрю на Байматова.

— В смысле как обычно? — неожиданно доходит до меня. Прищуриваюсь. — Ты… ты здесь бываешь? Бариста сказал так, будто ты ходишь сюда регулярно.

Он не моргает. Только смотрит спокойно.

— Так и есть, — пожимает плечами. — Я не уезжал.

Признаться, я испытываю шок. Что значит не уезжал? Но…

— В смысле? — качаю головой непонимающе. — А как же клиника, университет? Твои родители…

— Я ушёл. Забрал документы из универа, уволился из клиники отца.

Это как гром среди ясного неба. Данияр ведь был твердо нацелен на работу! Да и доучиться ему оставалось последний курс!

— Зачем ты это сделал? — поражённо выдыхаю я, во все глаза глядя на него, но Байматов совершенно не выглядит как тот, кто сожалеет о чём-то.

— Сделал и сделал, Мадина, — он чуть подаётся вперёд и опирается на локти на стол. — Какая разница уже. У меня хорошая работа, мне нравится. К тому же, всегда можно доучиться, если что. Пока я не хочу обратно в медицину. Да и не хотел особенно-то. Но сама понимаешь — традиции, семья, семейное дело.

О, да… Традиции. Недавно я поняла, что это такое. И нет, традиции — не плохо. Совсем не плохо. Но только тогда, когда ты чувствуешь себя их частью, когда хочешь им следовать по велению души. Когда они наполняют тебя, а не неволят.

— А почему… Москва? — я задаю этот вопрос , и сердце непроизвольно пропускает удар.

Байматов снова молча смотрит несколько долгих, мучительных секунд. Внимательно так. В самую душу.

— Чтобы быть рядом с тобой, Мадина, — отвечает ровно, на одном выдохе. — Я честно хотел дать тебе время… но не смог.

И говорит это так просто. Как будто ничего такого. Как будто не переворачивает мир в моей голове с ног на голову. Снова.

Щёки вспыхивают. Я отвожу взгляд.

Он был здесь всё это время?

И если в этой кофейне, прямо рядом с университетом, его знают, как постоянного посетителя, значит, и живёт он где-то рядом?

Он всё это время был рядом. И эта мысль внезапно провоцирует пожар в моей груди, заставляя задохнуться от осознания всей полноты ситуации.

— Вот почему ко мне никто не подходил… Ни один парень за три месяца! Не считая сегодня Аскара, и тот… — шепчу я, вцепившись в край стола. — Ты что, всех распугал? Опять?

Байматов молчит. Улыбается едва заметно. Не отрицает!

У меня внутри всё сжимается. Не знаю — от обиды или от чего-то ещё. Он ведь… застранец такой! Он говорил, что ни один мужчина не посмеет ко мне подойти, и выполнил эту угрозу! Даже будучи на расстоянии!

Хотя, какое там расстояние. Рядом ведь, по сути, был, просто в тени держался.

— Байматов! — Шиплю на него яростно сквозь зубы — Ты… ты совсем не изменился! Ты не можешь просто решать за меня! Ты…

Я встаю. Быстро. Почти толчком.

Но он мягко, уверенно берёт меня за руку и удерживает.

— Подожди, — настойчиво говорит он. — Не уходи, Мадина. Сядь.

Смотрю на его крепкие смуглые пальцы, обвившие моё запястье. Не сжимающие — удерживающие. Мягко и бережно.

И что самое странное — огонь в груди притихает. Резко и внезапно перестаёт жечь, и я выдыхаю, ощущая, как напряжение ослабевает.

Сажусь обратно. Сердце всё ещё стучит быстро, но уже не толкается болезненно в рёбра.

— Скажи, зачем ты здесь? Зачем ты пришёл? — голос дрожит. — Неужели ты снова хочешь говорить про свадьбу? Я… Я…

Он смотрит внимательно. Долго. И негромко говорит.

— Нет, Мадина. Я не хочу говорить про свадьбу.

Я моргаю. Продолжаю смотреть на него внимательно.

— Я хочу… просто быть рядом. Попробовать. Встретиться с тобой, погулять, посмеяться, поругаться, может… Просто попробовать быть вместе, как это делают все. Здесь. Просто… ты и я. Без давления. Потому что я больше без тебя не могу.

И в этот момент я чувствую, как внутри начинает дрожать всё. Как разливается странным теплом в груди и пульсирует.

Мои страхи. Моя боль.

— Здесь, в Москве, — добавляет