Развод. Ты всё испортил! - Аника Зарян
Но нет, мираж Ксюши не спешит исчезать. Теперь она закатывается в истерике, сидя за рулем своего Ауди и смеется так громко, что уши закладывает. Я знаю, что это не по-настоящему. Мерещится – это понятно. Но не понятно, как перестать смотреть на её полное боли лицо, сквозь которое не видно ничего.
- Сука! – кричу в беспомощности в пустоту салона.
В ответ только тишина. А впереди, прямо на дороге, рядом с моей женой – херов шейкер-ловелас. Разворачивает к себе, тянется к её губам , а Ксюша... Ксюша его не отталкивает!
- Свали нахрен отсю... – выкрикиваю снова, врезаясь в них, но, кажется, не успеваю договорить последнее слово, потому что язык каменеет.
Резко становится темно и тесно.
И очень громко. Но длится это недолго.
Секунда.
Две.
Три.
В ушах гул постепенно тает.
И вместе с ним, как будто, таю и я.
Глава 21
Третий день не могу смыть с себя запах плесени. Как будто вся одежда ею пропахла. Мама не чувствует – принюхивается без конца, не понимая, почему я жалуюсь.
А я чувствую.
И плесень чувствую, и сырость чувствую.
И ненависть тоже чувствую.
И если от первых двух я хочу избавиться, то от ненависти – нет. Её я лелею. Наслаждаюсь. Ем горстями, пью её жадными глотками, чтобы не успевала выветриться из меня в водовороте событий под названием «выживи в трущобах».
Смотрю на часы – опаздывает. В другой раз прибила бы. Но сегодня – нет. Сегодня я его готова прождать столько, сколько понадобится.
Кафе выбрала специально в центре. И дорогое. Очень дорогое. Так надо.
Я не хочу показаться перед Максом расстроенной, потому что я не расстроена. Я в строю снова. Но вот, он появляется в дверях. Запыхающийся, вспотевший, круглый. Обводит растерянным взглядом зал, замечает меня – и расплывается в улыбке. Подходит, протягивает букет белых роз.
- Мне они тебя напоминают, – почему-то поизносит, когда я подношу их к носу. Со стороны – благодарно втягиваю запах красивых цветов. На самом деле – пытаюсь собраться, принять спокойное выражение лица, на котором нет даже намека на негативные эмоции. И перебить запах чертовой плесени в носу!
- Спасибо, очень красивые... – улыбаюсь в ответ, замечая, каким довольным становится бывший однокурсник.
- Ты мне когда позвонила, я очень обрадовался!
Я знаю, что он влюблен в меня курса с третьего. Даже делал несколько неудачных попыток позвать меня на свидание. То в кино, то в кафе, то на концерт какой-то крутой группы... Возможно, кто-то бы и обрадовался – единственный сын известного в городе бизнесмена. Но мне это никогда не льстило. Мне он был безразличен. Я на учебе была сосредоточена, мне карьеру надо было делать. А потом – Карен, выпуск, работа в его фирме...
- Нам же так и не удалось нормально поговорить тогда, – хмыкает, - на днюхе профессора. Жаль, свернулось всё потом быстро, после шоу из динамиков.
И манера разговора его меня отталкивала. Неужели нельзя не коверкать слова? Не школьник уже вчерашний – выпускник престижного университета! Но сейчас я делаю ставку на него, поэтому к черту мои недовольства его внешним видом и словарным запасом.
- Макс, я работу ищу, – не прячу взгляда. Смотрю внимательно, чтобы сразу понять, стоит продолжать или нет?
- Ого, – таращит глаза, а губы довольно растягиваются. – Эт щас было неожиданно. Ты ж на своей фирме на хорошем счету...
Передергивает.
- Это не моя фирма. Да и условия меня перестали устраивать.
Скорее всего, он не знает о моих с Кареном отношениях. И тогда в ресторане даже не особо понял, что произошло. Ну, подошла ко мне невестка профессора, ну, спросила что-то... За нашим столом на это даже внимания не обратили. Продолжили заливать в себя алкоголь.
- А ко мне ты пришла, чтобы я тебе в этом помог? – Неожиданно его вечно улыбающееся лицо становится серьезным, даже непроницаемым.
- Скорее, наоборот, Макс. Это я хочу тебе помочь.
- И в чем же, интересно? – ухмыляется. – У меня с работой как раз всё хорошо.
- Чему я очень рада, – отвечаю искренне.
Иначе мне пришлось бы из кожи вон лезть, чтобы выйти на нужных людей. А так – теория рукопожатий в деле. И Макс в нем – главное связующее звено.
- Допустим... – многозначительно щурится он. – Так я тебе зачем?
- Устрой меня к себе на фирму.
- Это не моя фирма, – возвращает он мне мою же фразу, а в глазах озорной огонек. – Я там просто младший юрист.
- Это фирма твоего папы, Макс. Не прибедняйся. А с моей помощью ты очень скоро пойдешь на повышение, обещаю.
- Ритуль, я, конечно, польщен твоим вниманием, но я и без этого пойду на повышение. Отсижусь на этой должности, пока папа выбьет для меня место помощника судьи, а там уже дело техники, сам судьей стану. Так что, прости, но ты просчиталась. Но у меня всё равно пазл не сходится. Я же тебя сразу после выпуска звал сюда устраиваться, ты не захотела. Что изменилось-то?
Хочется выдать, что изменилась я. Но звучит это в стиле дешевых отечественных сериалов. Делаю глубокий вдох.
- Короче, Макс. – поворачиваюсь к окну, чтобы сменить обзор. – Я знаю, как тебе помочь о одном очень важном для твоей фирмы деле. Но мне нельзя светиться – потому что это тянет на нарушение адвокатской этики.
- В каком именно? У фирмы много дел сейчас.
- Над которым и ты сам лично работаешь.
- Но я сейчас ни над чем особо не работаю. Так, помогаю просто с... – замолкает, таращит глаза. Секунда – и в них мелькает понимание. – С разводом помогаю моей крестной...
Память в сотый раз за эти дни воспроизводит его же слова, небрежно брошенные за столом на юбилее Георгия Кареновича:
«А я вот крёстной своей помогаю с разводом. Она на выпускном была, помнишь её?»
- Я уверена, твоей крестной будет очень интересно узнать, куда и что припрятал её будущий бывший муж, чтобы не делиться с ней. А я всё знаю. От и до. – подмигиваю. – Сошелся пазл?
Кивает медленно, вдумчиво.
- Я
