Муж бывшим не бывает - Инна Инфинити
- Поехали, - решительно говорю. - Надо торопиться.
Я отступаю от Вовы на шаг, судорожно обвожу глазами комнату в поисках своей одежды. Но вижу только откровенное платье, в котором поехала вчера в стриптиз-клуб. Мне становится дурно. Господи, где ж мне одежду взять?
- Посмотри в шкафу, - Вова словно читает мои мысли. - Ты там что-то оставляла из одежды.
Я подбегаю к огромному шкафу на всю стену и отвожу в сторону «свою» створку. Среди пустых полок и вешалок вижу в углу что-то смятое. Хватаю - это мои очень старые джинсы. Им, наверное, лет десять или больше. В потертостях, с торчащими нитками. Я и таким рада. Далее принимаюсь выдвигать ящики, в одном из них обнаруживаю футболку. Мятая, с каким-то пятном. Но это сейчас не важно.
Мы одеваемся за считанные секунды. Перед выходом я успеваю только пару раз провести расческой по голове. В машине едем молча. Вова торопится, превышает допустимый скоростной режим. Он все такой же бледный, с потерянными стеклянными глазами. Синие губы дрожат. Я боюсь, как бы Вова не въехал в кого-нибудь или не сбил. Попросить сбавить скорость не поворачивается язык.
К счастью, доезжаем без происшествий. Как только Вова нажимает звонок в дверь, она тут же открывается. На пороге стоит незнакомая женщина средних лет с потерянным видом.
- Слава Богу, Владимир, - бросает быстрый взгляд на меня и тут же теряет интерес. - Зое Александровне совсем плохо. Может, скорую ей вызвать?
Это сиделка, догадываюсь. Вова скидывает с себя ботинки и прямо в куртке направляется вглубь квартиры, туда, откуда доносится громкий плач бывшей свекрови. Сиделка убегает за ним. Я снимаю шубу и сапоги, глубоко вдыхаю запах не то валерьянки, не то корвалола. Я бы и сама приняла какое-нибудь успокоительное. Слёзы то и дело наворачиваются на глаза, сдерживать их все сложнее.
Осторожно ступаю по коридору в сторону комнаты бывших свекров. Зоя Александровна лежит на кровати, свернувшись клубком. Вова возле нее на полу. Обнимает. Сиделка рядом нервно переминается с ноги на ногу.
Я не знаю, куда себя деть. Мне тоже хочется подойти к Зое Александровне и крепко обнять, но я… стесняюсь, что ли. Мое появление здесь очень странно. Вряд ли Вова рассказывал родителям о нашей новой встрече. Я так и топчусь в нерешительности в дверном проеме, когда Зоя Александровна садится на кровати и, вытирая лицо, замечает меня. Замирает. Прищуривается.
- Яна? Ты?
Сглотнув ком в горле, киваю и подхожу к Зое Александровне. Опускаюсь перед ней на корточки рядом с Вовой и молча обнимаю. Бывшая свекровь тут же обнимает меня в ответ и снова начинает горько плакать. Все, я больше не могу держать слёзы в себе. Они брызгают из глаз, я всхлипываю.
В эту горестную минуту отчетливо ощущаю, что я нахожусь там, где должна, и с теми людьми, с которыми должна. С людьми, которые когда-то были моей семьёй и.… ею остались. Зоя Александровна - прекрасная, добрая, чуткая женщина. Я хочу помочь ей и поддержать. А Вова…
Вову я просто люблю. Такого неидеального, порой бесячего, но до глубины души любимого. Несмотря на ссоры, обиды, развод. Несмотря ни на что.
Сегодня я хочу быть здесь, с ними. И не только сегодня.
Нас прерывает сиделка. Она подходит с тонометром, чтоб померить Зое Александровне давление. Вова помогает мне подняться, я вытираю лицо тыльной стороной ладони. Решаю сходить в ванную. Умываюсь холодной водой, промокаю лицо полотенцем. В зеркало на меня смотрит бледная девушка с красными глазами.
Идя по коридору обратно, прохожу мимо одной приоткрытой двери. Боковое зрение улавливает там кого-то. Останавливаюсь, открываю дверь шире. Сердце моментально больно сжимается.
На кровати сидит перепуганный до смерти Егор.
Глава 34. Маленький мальчик
Встреча с Егором застает меня врасплох. Если честно, в суете сегодняшнего утра я забыла, что у Вовы есть сын. А сейчас гляжу на него испуганного и не знаю, как реагировать. Мальчик сидит в кресле. Одет в пижаму. Кровать смята. Только проснулся? Глаза большие-большие, на пол-лица. В них стоят слёзы вперемешку с ужасом.
Горло снова перетягивает проволокой. Я не могу безразлично развернуться и уйти, но и что сказать Егору, не знаю. Мне становится так же страшно, как ребёнку.
- Дедушка умер, - подает тихий тоненький голосок. В словах Егора нет вопроса. Значит, ему уже известно.
Я порываюсь позвать Вову, но тут же передумываю. Зоя Александровна продолжает рыдать на всю квартиру, ему лучше остаться с ней.
Господи….
Сделав жадный глоток кислорода, совершаю немыслимое: прохожу в комнату и закрываю за собой дверь. Мальчик смотрит снизу вверх, как я медленно приближаюсь к нему. Выдвигаю стул из-за стола и сажусь напротив Егора. Открываю рот, но тут же захлопываю, не зная, что сказать.
Возникает тишина, прерываемая только доносящимся из-за закрытой двери плачем Зои Александровны. Егор глядит на меня в ожидании чего-то. Наверное, подтверждения дедушкиной смерти. Я правда не знаю, что нужно говорить в этих случаях. Тем более детям. Тем более детям, уже пережившим тяжелую потерю.
- Дедушки больше нет здесь с нами, но он теперь смотрит на нас с неба, - тихо говорю банальность.
- Как моя мама?
- Да.
- Это называется «умер»! - выкрикивает и отворачивается от меня, потому что по лицу побежали слёзы. Мальчик вытирает их рукавом пижамы и шмыгает носом.
Я смотрю несколько секунд на сына Вовы. Он сильно вырос и окреп в плечах за два года. Но все так же похож на своего отца. Те же густые светлые волосы, что у Вовы, те же голубые глаза. Только скулы и подбородок другие. Наверное, от матери. Однако это не мешает с уверенностью сказать, что передо мной никто иной, как ребёнок моего бывшего мужа. Без всяких анализов ДНК и каких-то ещё доказательств.
Егор снова вытирает щеки рукавом пижамы. У меня больно ноет в сердце. Мне становится жаль маленького мальчика. Хочется как-то помочь ему, поддержать, утешить, но я не умею. Виню себя за то, что не могу подобрать нужных слов.
Я осторожно тяну к плачущему Егору руку и мягко провожу по светлой голове. Он не сопротивляется, не скидывает мою ладонь. Я немного смелею, глажу Егора по затылку чуть увереннее и чувствую, как у самой закололи глаза. Нужно сказать мальчику что-то
