Без обмана 9 - Seva Soth
— Герр Карл, я покупаю этот гарнитур! — сообщила Юаса. — Упакуйте вместе с кольцами.
Вот за это кто-то из университетских подруг ее и проклял. За то, что уводит из-под носа понравившуюся вещь. Вероятно, если бы Ануша владела магией, то сейчас тоже сотворила бы небольшое проклятие. Или нет. Моя подруга не такая, а Юаса, несмотря ни на что, девушка добрая, наверняка одолжит хаатх пхул на свадьбу. Так что пострадал тут разве что кошелек семьи Окане, но это было неминуемо.
До вечера оставалось еще много времени и мы поступили, как и полагается порядочным туристам — отправились на экскурсию. Гейдельберг к тому располагал. Побывали в той самой студенческой тюрьме, пустующей уже более ста лет. По-своему интересно, особенно стены, расписанные протограффити. Скучающие в заключении школяры развлекались, как могли — рисовали. Символы университетских братств, карикатуры и попросту имена авторов росписи. Казалось бы, вандализм, но талантливый. Акияма даже поделилась со всеми мнением, что купила бы эту тюрьму.
Побывали в местном университете. Не том, где училась Юаса, коммерческом, а одном из старейших в Европе, до невозможности престижном. Не будь японское образование лучшим в мире, предложил бы сестренке пойти по тому же пути после школы. Это было любопытно и познавательно. Старинная архитектура меня воодушевляет.
— … множество всемирно известных людей были студентами или преподавателями в стенах Руперто-Карлова университета, или, как его знает весь мир, Гейдельбергского университета, — заученно выдавал на чистейшем японском гид, найденный Акиямой-сан. Между прочим, настоящий японец, Танака-сан. — Макс Вебер, Георг Вильгельм Фридрих Гегель, Густав Кирхгоф, Герман фон Гельмгольц, Гельмут Коль, Тилль Уленшпигель…
— Кто? Трикстер? — я оказался единственным, кто заметил имя, выбивающееся среди ученых и политиков.
— Именно так. В Японии он малоизвестен, но здесь знаменит. Вы, господин, должно быть, слышали легенду о том, как этот плут пообещал научить осла читать. Уленшпигель вложил овёс между страницами книги, тем самым заставив животное переворачивать страницы. А когда осёл заржал «Иа-иа!», объявил, что две буквы выучены, остались остальные.
— И что к тому моменту, как спор завершится, умрет либо осёл, либо старый профессор, с которым заключено пари, — припомнил я. Не зря читал истории о старом шуте. Или эту я не читал, а просто вспомнил? Кажется, я ее где-то слышал применительно к другому обманщику, промышлявшему где-то в Центральной Азии.
— Отличное знание германского фольклора, Ниида-сан, — похвалил экскурсовод Танака.
После экскурсии добрались наконец-то до обеда в местном ресторане и тут меня ожидало разочарование. Нет, жареные сосиски и правда были выше всех похвал — жирные, сочные, мясные, с румяной корочкой. Но вот гарнир из квашеной капусты… Ничего более мерзкого я не видел и не нюхал. Капустный запах, накрывший меня из тарелки, возможно, одна из самых отвратительных вещей, что я обонял. За обе жизни! Кислый, плотный, словно кто-то варил старые тряпки с уксусом. Это действительно съедобно? Отказался и попросил заменить на жареный картофель, но капуста продолжала преследовать меня со всех сторон даже после того, как мы покинули ресторан. Она как будто бы впиталась в мою одежду. Я даже задумался над тем, чтобы последовать примеру Акумы, Юасы и Акиямы Момо — взять себе пива. Вероятно, немцы изобрели его именно для того, чтобы перебивать капусту. Мияби и Ануша поддержали меня в трезвости.
А далее Акияма повела нас в университетскую клинику Гейдельберга смотреть на искусство безумцев и оно произвело на всех разное впечатление.
— Смотрите, как тонко чувствовал этот человек, выходя за общепринятые рамки искусства! — восхитилась Мари, указывая на картину, где как будто детсадовец намалевал цветные круги карандашами.
Акума молча смотрел и кивал. Он не выспался, а пара кружек пива только усилила сонливость.
— Взгляните сюда, это моя любимая работа, — указала Акияма, — там расчлененное тело было разложено по нескольким островам, омываемых морем.
— Макото, эти картины ужасны, их авторы не умели рисовать, — шепнула мне Мияби так, чтобы никто не услышал. Полностью согласен. Даже толика гордости за Цукино Тенкая появилась. Наш с ним стиль прост и понятен, лаконичен.
— Вот эта ничего, — на иллюстрации, приглянувшейся Ануше, две девушки в обтягивающих шортиках хихикали вслед призраку монахини с большим животом. Или это парни с накрашенными губами, а монашка не призрачная, а бледная, и оделась в голубое? На самом-то деле талантливо нарисовано. Отлично переданы эмоции как ехидных и насмешливых девиц, так и чопорной женщины в рясе. Но сюжет откровенно психоделический. Конечно, надо еще контекст эпохи учитывать, возможно, я слишком плохо понимаю Германию начала двадцатого века.
Выставка занимала несколько больших залов в одном из университетских корпусов и обошли мы ее довольно споро.
— Я списалась с доктором фон Бейм, заместителем директора, и договорилась о встрече, — сообщила Момо по завершению осмотра музейного крыла клиники. — Она готова принять меня сегодня в течении дня. Ниида-сан, составите мне компанию? Остальные пока осмотрят другие достопримечательности.
Ph.D Ingrid von Beyme, как говорила табличка возле двери кабинета на втором этаже, оказалась монументальной женщиной. Настоящей валькирией — выше меня на полторы головы, широкие плечи, грубоватые черты лица, голубые глаза, веснушки, белокурая коса. Груди, среди которых можно потеряться. Ее легко представить с мечом на крылатом коне, ведущей в бой воинов Асгарда во славу Одина. Или сразу с дюжиной кружек пива, в традиционном костюме немецкой официантки с глубоким декольте.
Женщины поздоровались по-гайдзински за руку. Затем фон Бейм и мне протянула могучую ладонь и началось бодрое обсуждение на английском, в котором я ничего не понял. Может быть, мне стоит слетать в Лондон, чтобы Авалокитешвара даровала мне знание языка Шекспира? Сомневаюсь, что это именно так работает. По крайней мере, перелет на Гавайи ничего не дал. Ни гавайского, ни английского.
— Okay, let’s go to the storerooms and look at this statue (Хорошо, пойдемте в запасники и посмотрим на эту статую), — могучая доктор фон Бейм решительно поднялась из-за стола. Я почти понял, что она пригласила нас взглянуть на интересующий объект.
— Фон Бейм-сан любезно согласилась показать нам работу Тенкая. Вы представлены, как эксперт по его творчеству, — негромко сообщила мне Акияма-тян по дороге.
Музейные фонды находились в подвале. Сухом прохладном месте с высоким сводчатым потолком и кирпичными колоннами. Десятки стеллажей с произведениями искусства, не особенно меня впечатляющими. Все эти картины в стиле «безумного авангарда», до какого всяким Дали и Ван Гогам далеко. И среди них в стороне
