Любовник Павлова - Ника Маслова
— Семейные связи. На первой странице.
Раскрыв папку, я быстро пробежал глазами: «Отец — Сергей Максимович Хотов, подполковник запаса, бывшие места службы... Мать... домохозяйка. Брат — Максим Сергеевич Хотов, мастер спорта по... чемпион мира, призёр... курсант... демобилизован по состоянию здоровья. Сестра — Людмила Сергеевна Хотова, школьница...» Я вернулся в начало и ещё раз вчитался в информацию об отце Вадима, взглянул на стоящего рядом Игоря.
Мёртвое выражение его лица утверждало, что дурных шуток тут никто не шутил.
Глава 14-2. Павлов. Без шуток
Глава 14-2. Павлов. Без шуток
Сев в машину, я сразу же поднял перегородку и вернулся к подготовленным Игорем бумагам. Как и всегда, он хорошо поработал, собрал информацию за короткий срок, причём довольно подробную и не из открытых источников. Я знал, что могу доверять его сведениям, пусть он и озаглавил их как предварительные.
Отец Вадима — подполковник юстиции в запасе, погань, вертухай. Зоны менял через каждые два-три года, поездил по всей стране. Довыслуживался до замначальника красной. Вышел на пенсию в тридцать три, при весьма крупных для этого возраста звёздах. Из ФСИН ушёл сразу, переехал в наш миллионник, квартиру неплохую купил, а значит, отнюдь не дурак и на государевой службе неплохо подсобрал деньжат на «достойную старость».
Вадим, разумеется, не виноват в том, чей он сын, но когда узнают, а узнать могут, что я взял в свою постель сына вертухая, да ещё и из красных зон — найти понимание что мне, что ему будет сложно.
Я ещё раз прошёлся по датам биографии Хотова. В моей — воспитательной — в те годы он не служил. Но и там побывал, перекати-поле. Надолго не задержался, больше работал со строгим и особо строгим режимом, видно, хотел поскорей освободиться. Оно ведь как, и для надзирателя тюрьма становится жизнью. Кто-то из неё выходит на волю, а кто-то пожизненное тянет по ту или эту сторону решётчатой двери.
Когда-то я хотел убить их всех, порвать собственными руками, добиться отношения к себе как к человеку, не вещи, мечтал о справедливости, чести. Наивный был, совсем молодой. Но когда пришло время, вышел из ворот и, как и многие, решил всё забыть. Стереть из памяти как кошмарный сон и больше даже мыслями туда не возвращаться.
Содрал с кожи все метки, поставил взамен те, которые сам выбрал. Отряхнулся и дальше пошёл, словно и не было тех потерянных лет в поганом аду. В награду остались связи, вот они не раз ещё пригодились. Ну и опыт, конечно. Школа жизни, учащая одному, но самому важному правилу: в любой ситуации либо ты, либо тебя, третьего не дано.
Отложив папку, я уселся удобней, закрыл глаза.
Пока деньги исправно идут на общак, Тамерлан не будет лезть в наши дела и другим лезть не позволит. Он человек просвещённый, можно сказать, почти либерал воровского мира. Наверняка простит мне слабость к красивому парню. Трахать в зад по любви — это на зоне зашквар, на воле всё иначе. Здесь моё увлечение — каприз, блажь, что угодно. Пока я на глазах изумлённой публики сам задницу под член не подставляю и ресницы тушью не крашу, на Нику не отзываюсь, пока моя кровать остаётся в спальне, а не выставлена на всеобщее обозрение — кто мой партнёр не имеет значения. А значит, и в то, чей Вадим сын, не полезут.
И всё равно, лучше б его отец носил гордое звание танкиста или артиллериста, да даже мента. Вертухай — это другое, это поганое клеймо навсегда. И как только человек, воспитанный зоной, позволил сыну стать тем, кем он стал? А может, он о Вадиме даже не знает?
Да нет, ерунда. Что он за отец, если такого о собственном сыне не знает?
Я вновь полистал папку: Сергей Хотов в настоящее время — начальник службы безопасности небольшой строительной фирмы, то есть никто. И всё же следовало проверить, убедиться, что с этой стороны не будет проблем.
Обычно так глубоко я не копал, в некоторые места не стоит лезть — вонять меньше будет. Но сначала Вадим разбудил моё любопытство, а затем его отец усилил желание всё разузнать — на всякий случай.
Интуиция говорила: проверь, а значит, так и следовало поступить.
Кто-то осторожно постучал в стекло, и я услышал голос Игоря:
— Николай Николаевич, приехали.
Надо же, а я даже не заметил. Выходя из машины, забрал папку с собой.
— Помалкивай об этом, — попросил Игоря.
— Да, Николай Николаевич.
— И разузнай больше. Покопайся в нынешнем месте работы Хотова, чем они там дышат. Только осторожно, без шума и пыли. Спешить не надо, но и тормозить тоже не стоит.
Врага стоит знать в лицо. А что Сергей Хотов — враг, в этом нет и тени сомнений.
Мария вышла меня встречать. Привычно спросила об ужине, когда и что подавать. Меня больше интересовало другое.
— А где Вадим?
— А он к себе на квартиру поехал. Сказал, что за вещами.
Вспышка гнева мгновенно застлала глаза.
— И ты его отпустила?
— Он сказал, что с вами всё согласовал. Я должна была его задержать, Николай Николаевич? — Мария смотрела на меня большими грустными глазами. Ну точно корова, ведомая на убой. Строила из себя невинность, хотя должна ведь понимать...
Ладно, стоп. Ничего она не должна. А вот Вадим должен спрашивать разрешения, если хочет куда-то уйти. И за своеволие ответит по всей строгости, так сказать, закона. Как и охрана, которая его отпустила, не предупредила... Но я ведь и не приказывал держать его здесь под замком — а стоило бы!
Я набрал его номер. Долго шли гудки, затем механический голос сообщил, что абонент не абонент и прочее. Дослушал до конца, стараясь вернуть себе хладнокровие, и сбросил звонок. Захотел перезвонить и увидел несколько пропущенных сообщений с домашнего номера.
Прочитал их все несколько раз и, ничего не говоря ожидающей моих распоряжений Марии, вернулся к машине.
— В город. Вот по этому адресу.
Разумеется, мне никто ничего не сказал. Игорь даже взглядом не выразил удивления. Хватало того, что я злился сам на себя. За вспышку гнева, когда узнал, что Вадим ушёл из дома, за то, что пришлось заставлять себя успокоиться, за то, что не захотел ждать и решил всё увидеть своими глазами.
Набрал его снова — и он не ответил. Чем-то занят?
