Апрельское, или Секрет забытого письма - Елена Андреевна Тюрина
А днём случилось невероятное. Максим позвонил и предложил встретиться. Сказал, что будет ждать меня в ресторане «Казанова» и что у него ко мне есть нетелефонный разговор. Я, как девочка-подросток, скакала по квартире от радости, пока собиралась на эту встречу.
Наше свидание было назначено на семь. И до шести я чувствовала себя абсолютно счастливой. Выбрала платье, и даже зачем-то достала шикарный комплект нижнего белья, который ещё ни разу не надевала. Зачем? Не знаю. Спать с Максимом я определённо не планировала. Тем более что, судя по его деловому тону, свидание намечалось вовсе не романтическое. Он сказал, что это связано с моей книгой. А в шесть позвонил, извинился и объявил, что встреча пока отменяется.
Совершенно без настроения я сделала себе кофе, включила телевизор и расположилась на диване. Рядом улёгся Лис. В последнее время он заметно раздобрел и весил уже больше восьми килограммов. Наверное, возраст начал давать о себе знать.
Я всё-таки решила посмотреть новости. Мучила мысль, что Максим глядел на меня в течение всей своей речи. Весь сюжет, посвящённый памятнику и презентации моей книги, сидела, не дыша. Нет, к счастью, он повернулся только на последних словах. Так что вполне можно было подумать, что он просто хочет передать мне слово.
Вечером Андрей всё-таки пригнал мою машину. Когда он подошёл ко мне и предложил свою помощь, потому что у меня разболелась голова, и я с трудом делала домашнюю работу, мне стало очень стыдно. Плюс ко всему он с нескрываемым интересом принялся читать мою книгу и по ходу чтения высказывал свои мысли, восхищался отдельными моментами. Я расстроилась ещё больше. Столько времени от него это всё скрывала. И спрашивается, зачем?
Глава 17
Кто-то настойчиво барабанил в двери и одновременно нажимал кнопку звонка. Я так спешила открыть, что даже в глазок не взглянула. Распахнула дверь и от неожиданности чуть не вскрикнула. Максим! В деловом костюме и в галстуке, но при этом настолько пьяный, что ему пришлось плотно припасть плечом к стене. Иначе, наверное, было бы крайне трудно удерживать равновесие. При моём появлении он изменил положение, упершись обеими ладонями в дверные косяки.
— Выходи, надо поговорить, — вполне членораздельно, но как бы рыча, бросил Максим и мотнул головой, приглашая меня в подъезд.
Мне стало жутко неудобно за свой старый халат с запахом. Надела то, что не жалко, чтобы навести порядок дома и не запачкать нормальные вещи. А теперь мой вид казался мне совсем жалким. Ни капли косметики, волосы удерживает заколка-крабик. Пряди у лица выбились и небрежно распушились.
Трактовав мою растерянность по-своему, он угрожающе добавил:
— Не выйдешь, буду песни под окном орать. Я жду.
Деваться было некуда. Что-то нужно предпринять, чтобы он не торчал тут, вызывая нездоровый интерес соседей. Неужто в таком состоянии ехал за рулём? Стало быть, когда я предлагала поговорить, он посчитал, что не о чем. А теперь, значит, набрался смелости. Видно было, что к разговору подготовился основательно. Солидно оделся, выпил для храбрости, даже какую-то сольную программу припас, раз обещал песни горланить. Странно, что без гитары. Обычно это делают под неё.
— Входи. Я одна дома.
Лицо его от удивления вытянулось. Не ожидал такой быстрой капитуляции или не рассчитывал, что вообще приглашу в квартиру?
— То-то же! — заметил, вваливаясь через порог.
Что имелось в виду — непонятно. Наверное, это было одобрение.
Откуда он узнал мой адрес? Хотя на самом деле это выяснить совсем не трудно. Например, спросить в издательстве. Они бы кому попало такую информацию не стали давать, а вот руководству благотворительного фонда — вполне. Там знают, что я с ними вроде как сотрудничаю.
— А где муж, дети? — Богорад с подозрением оглядывал чужую территорию.
— Муж в командировке, сын в суворовском училище. Мы забираем его только на выходные. Ступай на кухню, я тебе чаю сделаю. Или кофе?
Он, кажется, вообще не слышал меня. Разулся, сбросил пиджак и ни с того ни с сего принялся на ходу вытаскивать из брюк рубашку, щёлкнул пряжкой ремня, и та с металлическим звяканьем повисла в шлёвке. А потом вдруг схватил меня и притянул к себе.
— Светка... — прошептал, будто выдохнул.
— Максим, отпусти, — я завозилась, пытаясь освободиться из его крепких объятий.
Но побоялась слишком рьяно вырываться, иначе мой халат просто разъедется в стороны.
А ещё вдруг из закутка памяти всплыл тот момент в машине, когда он начал ко мне приставать и, получив отказ, страшно обиделся. Он ведь и сейчас может принять моё сопротивление как отворот поворот. А я... На самом деле я безумно хотела, чтобы он вот так ко мне примчался. Столько раз представляла эту нашу встречу! Эту сцену: себя в его объятиях. Замешкавшись, не заметила, что замерла в его руках. И это можно воспринять неоднозначно. Он, похоже, так и сделал. Бросив взгляд поверх моей головы, обнаружил открытую дверь в спальню и, что называется, поволок меня туда. От него пахло парфюмом и коньяком. Но не отвратительно, а наоборот — дурманяще, порочно.
— Максим!
Не знаю, с какой целью, я то и дело повторяла его имя, неуверенно упираясь ему в грудь и в то же время подчиняясь его напору. Чтобы остановить? Нет! Заколка моя потерялась ещё в коридоре. Рыжие волосы, едва достигавшие плеч, растрепались и спутались, как у какой-то безумной ведьмы во время некоего древнего ритуала. Я так нелепо пискнула,
