Дочь друга - Мария Зайцева
Ага, Лазарь, конечно. Именно поэтому… Медаль себе на шею повесь, за помощь ближнему своему. Бескорыстную, мать твою.
– Она чего-то устала сегодня, – продолжает Матвей, – домой отправилась. Я ей говорил, что отвезу, но она отказалась. Вечером загляну, пиццу пожрем с ней, кино глянем…
Он еще что-то говорит, а я киваю, делая вид, что слушаю, а на самом деле, обдумывая, что случилось с Лизой. Почему ушла? Бой мой не понравился? Меня избегает?
Поняла, что я в зале, и решила не пересекаться?
Это правильно…
Да?
– Ну ладно, я работать пошел, бывай, брат, – говорю я Матвею, пожимаю руку, перекидываюсь еще парой слов с Иванычем, с Волком, затем иду в кабинет.
Надо бы в душ, но я решаю сначала проверить телефон, а заодно по камерам глянуть, когда Лиза ушла. И видела ли она мой бой.
Почему-то мне хочется, чтоб видела.
В кабинете иду к столу, не включая свет. На улице уже вечереет, но солнце еще высоко.
Секретарша ушла домой, в моем крыле никого. Сейчас гляну телефон, камеры… В душ, и домой, наверно.
Спать.
Простые физиологические радости.
Сегодня, завтра, послезавтра…
Так время и пройдет.
Не зря же говорят, что оно лечит.
Мое помешательство явно временное, оно закончится. Должно же, да?
Хорошо, что Лиза тоже так думает.
Вон, ушла, не стала глаза мозолить, душу мне рвать… И правильно. Вот только горько отчего-то…
Когда же ты успел так впереться, Лазарь?
В самом темном углу моего кабинета, в мягкой зоне, неожиданно ощущаю шевеление.
Резко разворачиваюсь и замираю…
Не моргаю даже, смотрю, смотрю…
И выдыхаю, прощаясь со всеми правильными, такими взрослыми, взвешенными мыслями.
Так мощный столетний дуб прощается со своими корнями под напором юного, бешеного в своей силе и безбашенности урагана…
Не устоять ему.
И мне не устоять.
Финиш, приплыл ты, Лазарь.
Глава 26. Финиш
Лиза сидит и смотрит на меня. Молча. И теперь не двигается даже.
Шуршание, которое и заставило меня обернуться – это, скорее всего, она просто ногу на ногу положила.
И сидит, смелая такая, подбородок подняла, взгляд мой встречает откровенно. Нагло даже.
Она в тех же самых спортивках, что была в зале. И голые ноги, гладкие, мускулистые, загорелые. Приходится моргать, чтоб с усилием суметь перевести взгляд.
На грудь в розовом топе.
Шея, нежная. Сейчас не закрыта воротом спортивки, и видны на ней пятна. Следы мои.
В глазах темнеет.
Мелкий дьяволенок… Сама не понимает, что делает со мной. И не поймет никогда. И хорошо.
Провожу ладонью по волосам, еще влажным после боя. Черт… Я же, наверно, воняю, как кабан в гоне.
И мокрый весь.
Надо уйти.
– Знаешь, я устала, – Лиза, как всегда, не собирается меня щадить и бросается сразу в бой.
– Вот как? – тупой вопрос про “что ты тут делаешь”, уже сформированный в башке, исчезает за ненадобностью.
Отступаю назад, упираюсь бедрами в рабочий стол, складываю руки на груди.
Лиза наблюдает за моими перемещениями, и зрачки ее в полумраке кажутся огромными. Облизывает губы, сглатывает…
И лишь в этот момент до меня доходит: она меня хочет!
Она пришла сюда не отношения выяснять и не выделываться, хотя я и не думал, что она к такому способна. Слишком прямолинейная и открытая.
Она пришла…
У нее вообще другая цель.
И от осознания, что это за цель, меня торкает в голову. И не только в голову.
Непроизвольно переступаю, чтоб хоть как-то скрыть реакцию тела, стыдную для меня в такой ситуации. Взрослый мужик потому что, а на ее провокации ведусь, как малолетка.
Или это не провокации?
В голове моей, несмотря на приход крови к нижней башке, все же какие-то мысли вертятся, правда, разрозненные и тупые.
И нормально поддерживать разговор не получается.
А вот у Лизы все получается.
– Да, – кивает она, – знаешь… Мне пофиг на то, что у тебя кто-то был. И что еще кто-то будет… Потом. Я хочу быть в “сейчас”.
– Лиза… – выдыхаю я, поражаясь ее смелости и открытости. Она реально нечто.
– Знаешь… – она меняет позу, легко, мягко, словно кошечка, перетекает из одного положения в другое, – иногда возраст – это хорошо. Но иногда… Ты боишься?
– Я? – рехнулась девочка…
– Боишься, – она встает и идет ко мне. Спокойно, легко, не так, как двигается женщина, желающая соблазнить, настроенная на это. Нет, она совершенно естественна, не играет.
Просто делает то, что хочет.
И у меня нет сил ей противостоять.
Любой бабе, пробравшейся в мой кабинет и попытавшейся провернуть тупейшую сцену из какого-нибудь фильма для взрослых, я бы легко дал отворот поворот. Потому что терпеть не могу манипуляции.
Но проблема в том, что Лиза вообще не манипулирует.
Она просто делает то, что считает нужным. Идет к цели кратчайшим путем.
И доходит.
Становится прямо напротив, на таком расстоянии, что я, при желании, легко мог бы ее достать. Схватить. Вцепиться в эти хрупкие с виду плечи. Добраться, наконец, до пухлого влажного рта…
Ч-черт…
Надеюсь, она не слышит скрип моих зубов.
Лиза ниже меня, сильно ниже. Без каблуков, в простых беговых кроссовках.
И взгляд ее, снизу вверх – самое жесткое искушение на свете.
– Не бойся, дядя Сережа, – чуть усмехнувшись, говорит она, – я тебя просто поцелую…
Твою… мать…
– Я тебя просто поцелую… – повторяет она, – так хочется… Разрешишь, дядя Сережа?
Мелкая засранка…
Ее “дядя Сережа” еще…
Мои мысли
