Расслабься, это любовь - Ульяна Николаевна Романова
– Юля, блин! Я слышал, как вы с Серафимой в комнате обсуждали ваш злодейский план по поимке принцев на сто свиданий, – признался я.
Юлька нахмурила брови, напряглась, потом миграция бровей от переносицы произошла к затылку, а ротик мартышки удивленно приоткрылся. Она округлила глаза, и… засмеялась.
Громко и заразительно. А потом опустила головку, уткнувшись лбом мне в грудь, и несколько раз всхлипнула от смеха.
Я осторожно опустил ладонь ей на затылок, зарываясь пальцами в мягкие кудряшки, и неожиданно словил острый приступ наслаждения. Даже головная боль прошла в тот момент.
На меня Юлька вообще странно успокаивающе стала действовать, но только в моменты, когда я держал ее в руках. Маленькую, яркую девчонку. Эксклюзивную и, кажется, мою.
А мартышка продолжала смеяться, сминая в ладошках ткань моей старой домашней футболки. В уголках ее глаз скопились слезинки, когда она подняла голову, чтобы взглянуть мне в лицо.
– Теперь я все поняла, – прошептала она, когда перестала смеяться, но все еще широко и ярко улыбалась.
– Что поняла? – уточнил я – просто чтобы что-то сказать.
У меня в голове в тот момент «веселые медузы» заиграли, и все, больше не единой правильной мысли, кроме ее губ. Пухлых, розовых и на вид таких вкусных. И запах этот клубничный окутывал все вокруг, добавляя остроты момента.
Ответить не дал. Сильнее сжал ее затылок, притянул к себе и наконец попробовал самый умопомрачительный десерт на свете – ее губы.
В голове фейерверки взрываться начали, когда она неловко и очень неумело попыталась ответить на поцелуй. Пискнула, когда я проник языком в ее ротик и сплел с ее язычком, вздрогнула, задрожала в моих руках и обмякла.
Оторваться было невозможно от нее, хотелось прижать еще крепче, кожей к коже слиться. Пружина внутри лопнула, когда она робко подняла руки, обхватывая меня за шею, и сама теснее прижалась. Перед глазами вся Солнечная система взорвалась в тот момент, а в пах прострелило острой болью.
Я опустил руку ей на талию, вжимая в себя, и на несколько минут потерял контроль. Пришел в себя, когда жестко целовал ее шею, а Юлька вроде и не дышала, но и не сопротивлялась.
– Глаза открой, – прохрипел я, требовательно глядя ей в лицо.
Юлька распахнула свои глазищи и попыталась сфокусировать взгляд на мне. Она почти повисла в моих руках, дышала тяжело, а румянец расплескался на всю щеку.
Настолько красивая, как будто ненастоящая. Как будто с небес упала прямо ко мне в берлогу.
– Я не умею, Мир, – призналась она.
– Это твой первый… Поцелуй? – озвучил я то, что понял сразу.
Моя. Вся, целиком моя! Даже ее первый поцелуй – мой!
Она кивнула и отвела взгляд.
– Смотри на меня, – потребовал я, – я покажу еще раз. Медленно.
Она повернула голову, хлопнула ресничками и сама потянулась ко мне. Я прижал ее к груди и почувствовал через ткань, как ее сердце испуганно билось в груди.
Я ж тебя, мартышка, чуть не проглядел когда-то…
От осознания, что на моем месте сейчас мог бы быть кто-то другой, стало дурно. Даже напряжение немного спало и пара умных мыслей в голове завелась.
Например, что кухня – не самое удобное место для поцелуев.
Подхватил ее под бедра, поднял над полом, заставляя обвить меня ногами, и перенес в гостиную, почти не отрываясь от ее губ.
Сел на диван, усаживая Юльку на себя, снова взял за затылок и притянул к своим губам. Кажется, во мне проснулось что-то, чего я раньше не знал. Любовь к поцелуям, например.
Раньше не любил, а от клубнички не оторваться было. А когда она приняла правила игры и стала чуть увереннее на мои поцелуи отвечать, чуть в стратосферу не улетел, хлопая ушами вместо крыльев.
Юлька отстранилась первая. Хватая ртом воздух, она уткнулась носиком мне в шею и дышала так, словно пробежала марафон.
А мне было мало ее. Я хотел большего, но вмешался здравый смысл, который вопил мне в ухо, что она невинна и, наверное, это не так делается.
Я не знал как. У меня никогда девственниц не было; сложилось так в жизни, что опытных выбирал, морочиться не хотел.
Нужно же как-то ее морально подготовить, да? Обговорить все, объяснить ей…
Сам немного обалдел от собственной сознательности, но пугать ее или портить ей первый раз я посчитал преступлением.
Пока думал, перебирал ее кудряшки и понемногу успокаивался. Младший товарищ вошел в положение и мягко упал, давая мне возможность соображать относительно адекватно.
Юлька попыталась пересесть, но я удержал за бедра, заставляя замереть в таком положении сверху.
Потому что хорошо было. Вот так вот просто и хорошо. И уютно.
Я осмотрелся, подхватил маленькую подушку, положил ее в изголовье и лег, укладывая мартышку себе на грудь.
Она не сопротивлялась, но, кажется, стеснялась.
Сейчас надо говорить, да? Обычно женщина после секса любят поболтать, а у Шкоды первый поцелуй случился.
– Юлька, – позвал я.
– М-м-м? – невнятно промычала она, пряча лицо.
Она все еще дрожала, а я решился:
– Мелкая, я серьезно к тебе, понимаешь, о чем я говорю?
Она отрицательно замотала головой.
– В смысле мы теперь вместе, да?
– Да? – переспросила она дрожащим голосом, подняла голову и внимательно посмотрела мне в глаза.
– Да, Юлька! Да!
Глава 26
Юля
Я бы в жизни не смогла внятно объяснить, какой танец у меня в животе в тот день танцевали бабочки с единорогами. Что-то между техно и лезгинкой с элементами русской народной вприсядку.
И улыбку с лица стереть не получалось. И забылось сразу, что утром я больше всего на свете желала его поколотить за ночную выходку.
Отдельно за песни. Нужно ли говорить, что Миру и Лехе до кучи медведь на ушах станцевал что-то из репертуара моих единорогов?
И приятно вчера было, и страшно за него. А вдруг Саша решит написать на Мира заявление в полицию и того выгонят с работы? Или того хуже…
Но, кажется, Римира это волновало в последнюю очередь. Он был абсолютно, непривычно спокоен и такой ласковый… Как кот. Огромный, пушистый, наглый котяра.
Он поудобнее расположил меня у себя на плече, прикрыл глаза и, казалось, даже задремал. А я не могла перестать думать.
Да, мне от радости хотелось петь, танцевать и бегать кругами по потолку. Я знала, что такое секс. И поцелуи.
Но знать в теории – это одно, а испытывать на практике – совсем другое. С человеком, которого я любила, казалось,
