Расслабься, это любовь - Ульяна Николаевна Романова
– Пей.
– Леха…
– Просто. Блядь. Пей, – выделяя каждое слово, потребовал Леха.
Он сам залпом выпил и зажмурился.
– Силен, – уважительно кивнул я, повторяя его подвиг.
Мы надирались молча. Я к Лехе в душу не лез, он ко мне тоже. Ровно до пятого стакана.
– Любим мы, когда бабы нам мозги выносят, – скривился Леха, закуривая.
И жестом предложил мне. Я подумал и взял.
Похер, мне нужно было расслабиться.
– Что с Юлькой? – делая затяжку, спросил Леха.
– Она меня проверяет, прикинь? Я на девяносто девять процентов в этом уверен, – заржал я. – Бля, Леха, я так и не понял, как меня так переклинило и не выклинивает обратно. Ну два года назад она ж еще чикушкой была. Краснела, глаза в пол прятала от меня и уходила сразу. А сейчас ей палец в рот не клади – откусит по самый локоть. Ни хрена не боится, бунтует, флиртовать где-то научилась, блин, глазками стрелять.
– Два года – большой срок. Выросла девчонка.
– Не просто выросла, а научилась мои нервы крючком вязать. Смелая как мартышка, блин. Понимает, что ничего я ей не сделаю, и пользуется.
– Ты лавочку со свиданиями им прикрыл?
– Серафима дома сидит, а Юлька, кажется, поняла, что эта дурная идея. А если не поняла, то я ей напомню еще разок.
– Это правильно, это ты молодец, – пьяно кивнул Леха.
Потянулся за бутылкой и налил еще.
– Что случилось? На службе наши прессуют, что ли?
– Без причины. Просто пей.
– Что с твоим делом? Нашел ушастую свою?
– Не могу рассказать сейчас, тайна, мать ее, и не моя, – отмахнулся Леха. – Давай еще выпьем?
– Давай! – согласился я.
И мы пили. Потом еще пили, а потом сходили в магазин и надрались окончательно так, что у меня память к хренам отшибло.
Проснулся я резко. Подскочил на постели, держась за голову, и попытался сфокусировать взгляд на источнике звука. Впечатление было такое, словно меня кто-то под колокол церковный положил.
Надеюсь, меня не отпевать собрались.
Повернул голову и заметил…
Всемогущие боги, Юльку. Очень злую Юльку, которая стояла рядом с моей постелью и хреначила медной поварешкой по дну кастрюли.
Лучше бы меня отпевали!
Хотя, если судить по недовольной моське моей личной богини возмездия, то похороны мои ожидаются в ближайшее время.
Возможно, через три дня.
– Проснулся? – зло прошипела она и снова поварешкой по кастрюле вдарила.
Вспомнить, что случилось вчера, не получалось. Гул мне все мысли сбивал. А мстительная мартышка продолжала свое громкое дело.
Надеюсь, я вчера не наделал глупостей?
От последней мысли меня холодный пот прошиб. Но Юлька стояла уверенно, а я был в одежде. И в своей квартире.
С Юлькой.
Не трогал!..
– Прекрати это! – потребовал я, когда она снова замахнулась.
– Соколов, я тебя убью! – пообещала она.
– Ладно, договорились. Только дай вспомнить за что, ладно? – примирительно попросил я, уговаривая свою память вернуться.
Посмотрел на свои сбитые костяшки пальцев, но ничего не вспомнил. Вообще ничего.
– Ты как здесь оказалась? – все-таки спросил я.
– Я… Ты… – Юлька задохнулась от возмущения, а я понял, что сейчас меня этой поварешкой еще и побьют. – Только не говори, что ты не помнишь, что вчера учудил!
– Ладно, не скажу, – согласился я.
Не так я себе представлял нашей с ней первое совместное утро. Определенно не так…
– Юлек, дай воды, а? – попросил я.
Вместо ответа я получил полный негодования горящий взгляд Люциферовны, которая гордо удалилась из спальни, не забыв хлопнуть дверью.
С сегодняшнего дня я трезвенник!..
Глава 24
Римир
Я медленно трезвел, все еще пытаясь вспомнить, что вчера было.
Помнил только, как мы с Лехой пили, о чем-то говорили, потом, кажется, было такси, и последнее, что выдала моя память, – Юлькино лицо вплотную к моему. Недовольное такое лицо…
Кряхтя, я поднялся с постели, перепроверил одежду на себе, нашел все, что должно быть, и поплелся в ванную.
Юлька сидела на кухне, и я все еще надеялся, что она наливала мне воду и искала таблетки от головы, но надежда была слабая и очень призрачная.
Настроил душ похолоднее, несколько минут стучал зубами, стоя под струями воды и переживая хаотичные приступы головной боли.
Вроде ж коньяк пили, не мешал ни с чем, почему так размазало? Возраст, да? Я уже перешагнул рубеж, когда мог всю ночь пить, а потом весь день работать и не страдать от похмелья.
Не хотелось бы думать, что я старел, но физиологию не обманешь. Может, Лехе позвонить, пока кудряшка не видит? Хоть пойму, чем я ее милости вчера не угодил.
И зачем я ее привез к себе домой?
Столько вопросов, а ответы были только у кудрявой мартышки с поварешкой и кастрюлей.
Я выключил воду, обтерся полотенцем, вспомнил, что не взял с собой чистую одежду, замотал бедра полотенцем и пошел обратно в комнату.
Юлька стояла в проеме кухни и так смотрела, что у меня чуть полотенце не убежало. Пришлось придерживать: если она увидит, что под ним и в каком там все бодром и приподнятом состоянии, – не сносить мне сегодня головы. И не отпоет даже, просто так прикопает.
Судя по тому, как покраснели ее щечки, Юльке мой внезапный импровизированный стриптиз зашел. Не умела она эмоции прятать, не научилась пока играть в ледяную леди, которая ну вообще не влюблена в меня. Ни капельки, ага.
И было бы приятно, и даже эго мое немного воспряло, если бы не было так больно в определенных местах.
Из комнаты вышел не сразу, а предварительно договорившись с самыми нетрезвыми частями тела. Ну как договорился… Пытался, но они явно учились упрямству у Юльки, стояли по стойке «смирно» и намекали, что у нас в соседней комнате та, на которую все радары и были настроены.
Спасли дыхательные упражнения и любопытство: самому стало интересно, что же я такого вчера отчебучил.
Юлька ждала на кухне. На столе одиноко стоял стакан с водой, а сама она дышала часто и все еще краснела.
Врушка кудрявая и вообще ни разу не влюбленная.
– Пей, – буркнула она, взглядом указывая на воду.
– Я уже из крана попил.
Сел на стул, облокотился на спинку и потребовал:
– Я слушаю.
– Ты…
– По делу, пожалуйста, – оборвал я ее поток негодования.
Юлька надулась, скрестила руки на груди и показательно молчала.
– Пока не расскажешь – никуда не пойдешь, – пригрозил я.
Шуточно, но идея мне очень зашла. Со сливочным маслом.
– Ты меня и так вчера не выпустил! – наконец
