Скандал, развод и Новый год - Ольга Гольдфайн
Макс хмурит брови:
— Мне правда нравится Егор Борисович. Он кажется порядочным человеком. Я понимаю, что пока слишком мал, чтобы подставить тебе плечо или защитить, а женщине без защиты нельзя.
И о будущем думать надо. Мы вырастем, у каждого будет своя жизнь, а ты останешься одна? Так не должно быть…
Сглатываю комок в горле, чтобы не заплакать. Пожалуй, Максим в нашей семье мудрее всех. Маленький Будда, гармонизирующий наши отношения.
Баринов возвращается и с порога начинает прощаться:
— Спасибо за ужин, но мне пора. Максим, до свидания. Лера, увидимся завтра в офисе. Не провожай меня.
Он быстро накидывает пальто, а я тревожно заглядываю в глаза, пытаясь понять, что заставило мужчину так быстро свернуть свой визит.
Вслух спросить не решаюсь. Мне стыдно за выходку дочери, но я не могу её винить. Марина непосредственна, она не привыкла прятать свои чувства.
Всегда такой была. Чуть что не по ней — сразу взбрыкивает, говорит то, что думает, не щадя других.
И отца с детства любит беззаветно. Наш развод для неё настоящая трагедия.
— Егор, подожди, я верну кольца, — останавливаю Баринова и хочу пойти в спальню за украшениями.
— Зачем? — удивляется, притягивая к себе.
Гладит меня по спине, смотрит с улыбкой, а глаза остаются грустными.
— Лер, у нас через три дня свадьба и никто этому не помешает. Марина со временем примет меня, поверь. Просто не торопи её и делай то, что решила. Если поддашься манипуляциям, она так и будет тобой вертеть в угоду своим интересам. Я всё это проходил…
Егор целует меня в губы очень нежно. Сначала пробует их на вкус, потом немного прикусывает нижнюю губу, проводит языком по верхней.
Замираю, не в силах расслабиться. Думаю лишь об одном: «А вдруг дети увидят?»
Мне стыдно, неудобно, не по себе…
Мужчина чувствует мою зажатость и отпускает:
— От тебя клубникой пахнет. Я ещё в первый день заметил. Ладно, поеду…
Баринов уходит, а я прижимаюсь спиной к закрытой двери и боюсь войти в комнату и встретиться глазами с дочерью.
Страшно увидеть в её взгляде обвинение и ненависть…
С трудом отрываю себя от опоры и шагаю вперёд. Марина сидит за столом спиной ко мне, что-то пишет в тетради, в ушах наушники.
Она отгородилась от мира, и я не знаю, можно ли её сейчас трогать?
Раз заткнула уши, значит, не хочет никого слышать. Ну и ладно, пойду убирать со стола.
В конце концов, Егор прав, дочь постоянно манипулирует мною, пользуется тем, что я её люблю.
А любит ли она меня? Готова ли ради меня поступиться своими убеждениями, желаниями, принципами?
Макс уже начал складывать в раковину грязные тарелки.
— Максимушка, я уберу. Иди занимайся своими делами, — отправляю сына в комнату.
— Тарелки помою и пойду. Мам, ты не расстраивайся. Уверен, Егор Борисович перед Маринкиными закидонами пасовать не будет. И вообще, отправила бы ты её к папе, пусть там поживёт, раз здесь не нравится, — предлагает Максим.
Эта мысль мне в голову приходила, но я считала, что она неприемлема. Тем более теперь, когда к Вадиму уехала Лика.
— Нет, сына, ей там будет плохо. Папа живёт с другой женщиной, и Марина вряд ли с нею поладит, — объясняю, почему предложение не вызывает у меня восторга.
— Ну и что? Пусть попробует. Может, они поладят? — говорит Максим и втыкает в меня нож своими словами.
Мне даже представить жутко, что дочь выбрала отца и его любовницу, а не меня. Я же с ума сойду, не зная, кушала ли она, здорова ли, всё ли у неё хорошо в школе.
Эгоистка? Да. Пусть. Но я не готова потерять ещё и детей, позволить им исчезнуть из моей жизни.
Максим домывает тарелки и бокалы и уходит. Я протираю насухо стеклянную посуду, чтобы не было разводов. В кухню заходит Марина.
— Мам, извини меня. Твой Егор Борисович прав. Если я украду у тебя молодые годы, когда мы можешь ещё устроить свою личную жизнь, то потом не смогу себе этого простить. Я ведь тоже когда-нибудь полюблю, выйду замуж, уеду от тебя.
Но я не знаю, как мне жить сейчас. Он чужой человек, мне больно его видеть рядом с тобой вместо папы. Я не смогу его полюбить.
Обнимаю свою девочку, вытираю уголком полотенца бегущие слёзки:
— Солнышко моё, ты и не обязана его любить. Егор об этом не просит. Он просто хочет быть вам другом, только и всего. А с папой мы уже никогда не будем вместе. Он там живёт не один… с другой женщиной…
Говорю, и чувствую, как Марина замирает.
Я ранила её, сделала больно, но по-другому не могла.
Она должна знать, что отец и сам не жаждет к нам вернуться.
А значит, и плакать по нему не стоит…
Глава 20
Утро следующего дня приносит мне неприятную встречу.
Припарковавшись на служебной стоянке, выхожу из машины и вижу, как открывается дверь белого внедорожника. Показывается длинная женская нога в сапоге из лайковой кожи. Короткая шубка из белой норки едва прикрывает обтянутый кожаной юбкой зад.
Диана Роева устремляется мне навстречу.
Сердце делает кувырок и разгоняется, тараня рёбра. Дыхание становится хаотичным. Я не жду ничего хорошего от этой встречи, но её не миновать.
Бейсбольная бита и перцовый баллончик остались на работе. Из оружия у меня только сумка, но против этой воинственной амазонки она вряд ли поможет.
— Доброе утро, Валерия! Мы можем поговорить пару минут? — холодно интересуется красавица и смотрит на меня свысока.
— Здравствуйте! Если только пару минут, я опаздываю.
— Хорошо, тогда я буду немногословна. Хочу, чтобы вы понимали мотивы жениться Егора на вас. Мы с ним давно вместе, поэтому я знаю Баринова как облупленного.
Он сделал вам предложение потому, что я ему отказала. Решил таким образом отомстить. Не принимайте всерьёз этот порыв. Егор остынет, мы помиримся, и он снова начнёт бегать ко мне. Вам это нужно?
Моё тело сводит судорога, словно Роева шарахнула по нему током. Грудь пронзает резкая боль. Кривлюсь, не в силах совладать с эмоциями.
— Я вам не верю… — роняю, едва слышно.
— Напрасно. Зачем мне врать? Я просто хочу вас уберечь от нового разочарования. Слышала, что ваш муж изменял вам с дочерью Баринова, и она ждёт от него ребёнка, — иронично усмехается эта змеюка.
А я не могу сделать вдох. Лёгкие отказываются расширяться, потому что это движение принесёт новую боль.
Грудь
