Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей
Но бегемот в поло от Lacoste не спешит протягивать мне купюры. Какого черта? Это уже третий танец у его столика! А он все еще мирно покуривает кальян и лишь изредка бросает на меня замыленные взгляды.
Вот мимо проходит официант, и клиент подзывает его к себе ленивым взмахом руки.
— Хочу Текилу!
Я усмехаюсь из-под маски. Хоти, дорогой! Можешь хотеть меня сколько угодно. Но если я в конце песни не увижу, как ты достаешь «хабаровск»*** из кошелька, я перейду к другому столику.
Официант подходит к гостю, вальяжно покручивая в руке поднос. На его светлую, зализанную гелем макушку падает луч софита, и я узнаю Антона. Стархов бросает на меня любопытный взгляд, чуть заметно хмурится, а затем растягивает губы в улыбке. Наверняка, уже знает про костюмы и теперь радуется моему горю, козлина. «Карма за отказ, Марго!»
— Мне Текилу… Ну… — бегемот в Lacoste поигрывает бровями. — Понял, какую, братан?
В «Абсенте» есть негласное правило: чтобы позвать определенную танцовщицу, нужно заказать коктейль, одноименный ее псевдониму. При этом «напиток» будет стоить значительно дороже обычного, а вся разница в цене пойдет девушке в карман. Клиент может попросить ее на тейбл-дэнс****, лэп-дэнс******, в випку или просто на разговор за столиком. Танцовщица в праве отказаться, если какой-то из вариантов ее не устраивает. Так, я не танцую топлес и в вип-комнатах, а всех клиентов, решивших развести меня на такое развлечение, перенаправляю Сангрии.
— Текилу? — Антон косится на меня, потом снова смотрит на гостя. — А вам куда?
— Сюда, куда ж еще!
Стархов на секунду зависает, потом тянет «А!», будто на него снизошло озарение. А я вот до сих пор ничего не понимаю. Что от меня хочет этот гость, если я и так уже танцую у его стола?
— Вам чистую текилу?
Антон подхватывает со стола пустые бокалы и ставит их на поднос. Бегемот отрывает от губ кальянную трубку, нарочито медленно выпускает пар, а затем ухмыляется.
— Можно грязную. Люблю грязных девочек…
Стархов опять замирает, потом поправляет ворот черной рубашки, будто спасаясь от удушья. Ревнует? Ревнуй-ревнуй, так тебе и надо!
— Что-нибудь еще?
— О, нет, одной будет достаточно.
Гость отмахивается от него, как Обломов от Захара. Антон, уже привыкший к такому обращению, молча, но все же с гордым видом направляется к бару. Спина идеально прямая, по складкам рубашки бегают разноцветные пятна подсветки. Они спускаются ниже, мой взгляд — вслед за ними.
Я пялюсь на зад бывшего? Святые шпильки! Какой позор!
Обхватываю рукой шест. На первом этаже установлены статические пилоны, а здесь, на втором, — спины. Я отрываю обе ноги от пола, и пилон начинает вращаться. Это оказывается весьма кстати. Задницы Стархова больше не видно. Перехватываю руки, завожу одну ногу назад и закручиваюсь сильнее. Зал расплывается. Неоновый вихрь уносит лица, растворяя их в дыме, блеске костюмов и зеркал. Надо мной будто вырастает стеклянный купол. Гул голосов, звон бокалов, липкие взгляды — все это остается за его стенками. Внутри только я и музыка.
Но расслабиться я все равно не могу. Проблемы долбят снаружи острыми клювиками. Защитный купол трескается, жалобно звеня. Он вот-вот разобьется, и, чтобы этого не случилось, мне нужно решить мои проблемы как можно скорее.
Похоже, клиент все же попросил обычный напиток, раз Стархов ничего не сказал мне про тейбл-дэнс. Ну и ладно. Не один он тут любит Текилу. Завершаю номер восьмеркой бедрами и схожу с постамента. Извините, теперь за «спасибо» не танцую. Времена тяжелые пошли.
Слышу свист, а в следующее мгновение в мою сторону летит какая-то бумажка. Красный луч выхватывает ее из темноты, и я понимаю, что это пятидесятирублевка. Мятая и надорванная с краю. Серьезно? Такие купюры еще существуют? Видимо, бегемот решил, что это раритет, а следовательно, очень-очень ценный дар. Уже бегу целовать ручку!
Мне настолько обидно, что я даже не нахожу в себе сил поднять деньги. Взгляд, который я бросаю на клиента, сам собой получается испепеляющим. Тот его ловит. Лицо с патлатой бородой вытягивается.
— Что смотришь? Я вообще тебе чай давать не обязан. У тебя зарплата есть? Вот и радуйся!
Я проглатываю оскорбление. «Клиент всегда прав», — так учил нас менеджер. Но, черт, я же вижу, у него есть деньги и он готов их тратить, раз пришел в наш клуб. Почему бы не дать побольше?
Кто-то приобнимает меня за талию, чуть отодвигая от стола. Хочу уже возмутиться. Гости не имеют права трогать танцовщиц. Но густой, вязкий голос заставляет меня промолчать.
— «Маргарита», — произносит Антон.
На стол рядом с перламутровой колбой кальяна опускается бокал на тонкой ножке. Он расширяется кверху. Края украшены солью и долькой лайма. Рядом торчит шпажка с оливкой.
Я смотрю на коктейль, и не могу отделаться от одной мысли: мое имя с губ Антона слетело так болезненно привычно. Так приятно и мерзко одновременно. В груди все сжимается, будто кто-то вдруг потянул за ленты корсета. Мне хочется разодрать его, чтобы стало легче дышать. А вместе с ним лучше сразу и грудную клетку, чтобы не мучаться. Не любить и ненавидеть одновременно. И не корить себя за то, что спустя два месяца я все еще не могу унять свои чувства.
— Это кому? — бородатый тычет трубкой в сторону коктейля.
— Вам. Вы же заказывали.
Стархов убирает руку с моей талии. В последний момент он внаглую шлепает меня по бедрам. Я зыркаю на бывшего, но тот уже с миленькой улыбочкой слушает клиента.
— Я заказывал Текилу.
— Ну да, «грязную» текилу. И я принес «Маргариту». Там в составе текила, ликер «Трипл Сек»…
Мне бы уже уйти танцевать к другому столику, но я не могу оставить этих двоих. О какой текиле идет речь, не пойму? Клиент все-таки оплатил мне тейбл-дэнс, а подлец Страхов решил надо мной поиздеваться? Зажал деньги, да, козел белобрысый?
— Не, братан, мне нужна Те-ки-ла, — на каждый слог моего псевдонима гость раздраженно взмахивает кальянной трубкой. Светильники-бутылки за его спиной будто сильнее раскаляются. Того и гляди треснут, и разлетятся по залу миллионом ядовито-зеленых осколков. — Ну, позиция из крейзи-меню******.
Аллилуйя! Все же тейбл-дэнс! Я отодвигаю Стархова за плечо и наклоняюсь к клиенту.
— Я и есть Текила.
Жду удивления
