Измена. Мое сердце - лёд - Лена Тэсс
В третий раз потерять ребенка было не так больно, как первые два.
Хотя впервые это случилось на таком позднем сроке, когда я уже почти поверила, что справлюсь и подарю Глебу сына, о котором он так мечтает.
В тот день я шла на второе УЗИ. Анализы накануне были хорошие, малыш активно пинал меня изнутри и я верила, что в этот раз у нас все получится, все будет хорошо. Но не было.
Долгое молчание врача, внимательные взгляд поверх очков. Тревожный. Сочувствующий. Обреченный. Я столько их видела за последние несколько лет, что считывала без ошибок.
- Дня три полежите в стационаре, Татьяна. Мы понаблюдаем, - сказала Людмила Ивановна, мой врач и чудо женщина, которая помогла стать мамам бесчисленному количесвту женщин в нашем городе.
А со мной никак не получалось.
- Что именно понаблюдаете?
- Однозначные вывода сейчас делать рано, да и пугать вас не буду. Просто попросите Глеба перевезти ваши вещи.
А дальше палата, капельница, сон, боль, констатация невозможности спасти плод. Холодные… очень холодные руки Людмилы Ивановны на моей горячей голове и слова: «Потерпи милая. Потерпи немного».
И я терпела боль, пустоту и одиночество. Потому что в такие моменты кто бы ни находился рядом - ты всегда будешь одна.
И чувство это липкое впиталось не только в кожу, но и сознание, поэтому даже сейчас в своей кровати и своей квартире я не чувствую себя в безопасности. Плохо кушаю, плохо засыпаю, и сам сон всегда поверхностный, беспокойный.
Вот и сейчас вздрагиваю и просыпаюсь. Тянусь рукой к соседней подушке, а там никого.
От неожиданности резко открываю глаза и в глаза бросаются неоновые зеленые цифры с часов «00:12». Глеба нет.
Выхожу из нашей спальни и иду в сторону кухни, где горит тусклый свет. Но и там мужа нет, только свекровь, которая переехала к нам, чтобы поддержать меня после выписки из больницы.
- Танюш, ты что проснулась, милая?
- А вы, Ирина Сергеевна? И где Глеб?
Чашка, которую она держала в руках неловко приземлилась на стол.
- Да кто ж его знает. Я тут себе чай от бессонницы заваривала, слышала как он с кем-то по телефону препирался, что-то все про хоккей свой и сборы. Сама знаешь, сезон вот-вот, все его достают.
Ирина Сергеевна была хорошей женщиной и мы с ней быстро нашли общий язык. Если Глеба она любила, то меня и Мишу просто обожала, поэтому ни дрожь в руках, ни несвойственный ей немного истеричный тон не смутили меня.
Вероятно так и было. Некоторые родители настолько переживали за будущие спортивные карьеры своих детей, что не стеснялись названивать мужу в любое время дня и ночи.
- В следующий раз я сама отключу его телефон на ночь, - пошутила я, забрала из рук свекрови чашку и намыла.
Не оставлять же до утра.
А когда вернулась в спальню, то обнаружила, что телефон мужа как всегда лежит на его прикроватной тумбочке и как всегда заряжается. Было странно, что он не взял его с собой, но и этому факту я не придала особого значения. Видимо сильно торопился.
Я легла в постель, еще несколько минут безучастно смотрела в потолок, перебирая в памяти все, что произошло со мной летом, и с предвкушением ожидая первой встречи всей команды вначале сезона. Я успела соскучиться по этой организационной рутине, поддержке и взаимовыручке. С этими мыслями снова уснула, а когда утром прозвенел будильник Глеб как всегда поднялся на одном локте и поцеловал мое плечо.
- Доброе утро, любимая, - шепнул он, нежно проводя костяшками пальцев по шее и ниже по спине.
- Доброе, - я развернулась, чтобы поцеловать его, но неожиданно вспомнила… - Было бы еще добрее, если бы мой муж не срывался по ночам успокаивать слишком нервных родителей. Все это можно перенести на рабочие часы, милый.
Он отстранился. Его серые глаза пристально смотрели на меня.
- О чем ты?
- О том, что проснулась чуть за полночь, а тебя нет в постели.
Он смотрит на меня так, словно я рассказала ему о существовании единорогов. А потом взгляд становится осмысленным и снисходительным, словно я ребенок и еще слишком многого не понимаю в этой жизни.
- Тань, тебе наверно просто приснилось. Ты слишком загрузила себя этим праздником, слишком рьяно взялась за его организацию. Может быть передашь часть работы кому-то другому? Мама Жени Леденцова готова помочь, она хорошо наладила контакт с другими родителями и неплохо справляется.
- Но я лучше! - спорю с ним.
- Несомненно, сладкая. Я просто беспокоюсь за тебя, - Глеб наклонился и поцеловал меня в щеку, а потом поднялся с постели и отправился готовить завтрак.
А я осталась заправлять кровать.
Может и правда мне все приснилось.
* * *
Глеб уехал на работу через час, а я прибралась на кухне, немного посидела в интернете в поисках нового поставщика буклетов для команды, а потом сама стала собираться в город.
У меня было две остановки.
Первая - это торговый центр. Нужно было купить что-то на праздник. Все мои вещи стали велики, после того как я сбросила почти десять килограммов в больнице - они висели на мне и никакие хитрые приемчики не помогали сделать вид привлекательнее.
Вторая - женская консультация. На сегодня был назначен плановый осмотр после выписки у Людмилы Ивановны.
Магазины и отделы меня утомили так быстро, что вместо поисков модного и нарядного платья, на которые могли уйти часы я решила остановить выбор на объемном кремовом свитере и симпатичных джинсах с высокой посадкой. Да, консервативно, но всегда актуально.
Перед приемом забегаю в кондитерскую, чтобы угостить своего врача свежими эклерами.
- Зачем ты, Таня! - охает она, а потом благодарит и тепло улыбается.
- Это вам к чаю. Все-таки благодаря вам я наконец-то на ногах и могу заняться чем-то кроме критики больничной еды и отсутствия бесплатного вай-фая.
Людмила Ивановна улыбается моей шутке, но быстро берет себя в руки и смотрит в мою карту. Делает пометки, что-то отмечает в компьютере.
Время тянется катастрофически медленно. Я знаю, что на собирается сказать мне что-то не очень приятное. Что в ближайшие полгода-год мне не стоит предпринимать попыток к беременности, что нужно пройти курс гормонов и восстановить организм после такого удара. Она скажет о том, что лучше задуматься об ЭКО или рассмотреть «другие» варианты.
Но все это не про меня и
