Ресторатор - Яна Голд

Лавров молчал. Я обернулась, увидев, как по его щеке тоже ползет слеза – первая за все годы знакомства.

– Константин Владимирович, мне так жаль… Простите, что накинулась на вас с обвинениями. Я понятия не имела, через что вам пришлось пройти.

– Это ты меня прости, Ульяна, – тихо сказал он. – Я должен был поговорить с тобой, со всеми вами. Вы заслуживали правды. Просто я сам еще не смирился с тем, что мне пришлось отказаться от своей мечты. От всего, ради чего я жил…

– Здоровье и семья – это самое главное, – мягко сказала я. – Бизнес – это просто бизнес. А вот близкие люди – это то, ради чего стоит жить. Не корите себя. Вы приняли правильное решение.

Лавров благодарно кивнул. Он слабо улыбнулся. Мне даже показалось наш разговор немного облегчил тяжесть, обрушившуюся на его плечи.

– Я оставил ресторан в надежные руки, – произнес Константин Владимирович после паузы, будто пытался убедить в этом не только меня, но и самого себя.

Голос Лаврова был тихим, но я слышала в нем уверенность. Я подняла на него глаза, чувствуя, как внутри снова закипает раздражение от воспоминаний о сегодняшней встрече со Сташевским.

– В надежные? – переспросила я, едва сдерживая эмоции. – Вы серьезно? Он же высокомерный напыщенный индюк, который разговаривает так, будто весь мир ему должен.

Лавров неожиданно рассмеялся. Его смех прозвучал настолько искренне, что я даже немного растерялась.

– Ян молодой еще. Считай, он как острый перец в блюде. Вначале обжигает, затем открывает новые грани.

– Грани чего? Самолюбования? – скептически хмыкнула я.

– Ульяна, поверь мне, он хороший парень, – сказал Лавров. – Да, может быть у него немного резковатая манера общения поначалу, но он не юлит, как уж на сковороде, и открыто говорит все, что думает. Хоть он и молод, у него есть деловая хватка, стратегическое мышление и самое главное – желание развивать бизнес.

Я скептически приподняла бровь. Мне было трудно поверить, что тот холеный пижон, который так бесцеремонно ворвался в нашу жизнь, мог оказаться «хорошим парнем».

– Константин Владимирович, вы уверены, что не ошиблись в нем? – осторожно спросила я.

Лавров покачал головой.

– Нет, Ульяна, не ошибся. Поверь, я бы не доверил свое детище человеку, в котором не был уверен на сто процентов. Ян понял мою ситуацию и, в отличие от других коршунов, не стал прогибать меня, пытаясь сбить цену. Он может казаться нагловатым, но он действительно талантливый бизнесмен и, что важнее, человек с принципами. Сташевский – именно тот, кто нужен ресторану сейчас. Он сможет вывести бизнес на новый уровень.

– Хорошо, – неохотно согласилась я. – Я постараюсь дать ему шанс. Но если он продолжит вести себя как самодур, я за себя не ручаюсь.

Лавров улыбнулся.

– Договорились. Но я уверен, что до этого не дойдет. Просто дай ему время. И сама присмотрись к нему повнимательнее. Уверен, ты увидишь в нем то же, что и я.

Глава 8

Я кивнула, все еще сомневаясь, но решила не беспокоить Константина Владимировича своими опасениями и хотя бы на время довериться суждению человека, которого уважала столько лет. Возможно, Ян Сташевский действительно не так плох, как мне показалось на первый взгляд. В конце концов, Лавров никогда не ошибался в людях. Будем надеяться, и на этот раз интуиция его не подвела.

Мы еще немного поговорили – о будущем ресторана, о планах Лаврова на лечение и отдых с семьей. Ему предстояла серьезная операция, реабилитация и жизнь на таблетках, но все же врачи давали более-менее благоприятный прогноз. Напряжение между нами растаяло, уступив место тихой грусти, привычному доверию и взаимопониманию.

Когда я уходила, Константин Владимирович крепко обнял меня на прощание.

– Спасибо, что выслушала, Ульяна, – тихо сказал он. – Если тебе нужен будет совет, можешь звонить мне в любое время, а с коллегами я найду способ попрощаться.

Я кивнула, чувствуя, как к горлу снова подступают слезы.

– Берегите себя, Константин Владимирович.

Он улыбнулся и кивнул, а я не в силах больше сдерживать эмоции, вышла за дверь. Пока я спускалась вниз, меня душили слезы. Я захлебывалась воспоминаниями, прокручивала в голове все счастливые моменты в ресторане, за которыми неизменно стоял Лавров.

Мне было безмерно жаль, что такого сильного человека жизнь надломила и поставила перед сложным выбором. Но я искреннее верила, что у него есть все шансы вылечиться и он сможет пройти этот путь до конца.

Не помню, как я добралась до автомобиля. Я еще долго сидела, уткнувшись лицом в руль, и горько плакала. В какой-то момент слезы начали затихать. За ними пришло какое-то отрешенное спокойствие, которое помогало принять не только груз новых знаний, но и давало робкую надежду на то, что все будет хорошо. Несмотря ни на что.

***

Власть может меняться, но ресторан должен продолжать свою работу. Вряд ли за полдня правления Сташевского что-то сильно успело измениться, а значит, мне все так же нужно закрывать смену.

Я вернулась домой и снова начала собираться, но уже без той утренней лихорадочной спешки, когда пришлось хватать все первое попавшееся и лететь сломя голову по звонку Вероники.

С особым остервенением я наносила макияж и укладывала волосы. Не хотелось в этом признаваться, но слова Сташевского про мое увольнение больно задели. Особенно та часть, когда он равнодушно сказал, что переживет это.

Каждый взмах кисточки, каждое движение расчески были пропитаны злостью и решимостью. Я знала, что сегодня мне придется держать удар, а значит, выглядеть нужно безупречно – не для него, конечно, а для себя. Чтобы напомнить себе, кто я и почему все эти годы стояла у руля «Петрограда».

К моему разочарованию, когда я приехала в ресторан, Сташевского там уже не было. Вероника рассказала мне, что он полдня собеседовал персонал. Ничего серьезного – так, стандартные вопросы под запись, но меня это не на шутку обеспокоило. Выходит, этот деловой пижон и правда решил привести свой план в действие. Ян хочет прощупать почву и зачистить коллектив от тех, кто с ним не сработается. Я же никого терять не намерена. За некоторым исключением вроде Софии.

Переговорив с ребятами, я постаралась всех успокоить. Вроде бы это сработало, но я сама себе не верила. Как я могу утверждать, что все будет хорошо и переходный период пройдет гладко? Я не знаю Яна Сташевского. Для меня он – загадка. Чистый лист. Я не представляю, что у него в