Расслабься, это любовь - Ульяна Николаевна Романова

– Антох, прими красавчиков, – попросил Римир таким тоном, что я сама уже готова была идти и «принимать».

– Привезли? – огорчился Антоха. – Там Колян вроде.

– Не справляется один, помощь нужна, – кивнул Соколов.

– Ладно. Красавица, я Антон, и если снова мячи нападут, то зови меня, ладно? – переключился на меня опер.

Я зачем-то кивнула, сжимая шариковую ручку в пальцах, и посмотрела на Римира.

Соколов мотнул головой, подошел ко мне и встал так, чтобы оказаться за моей спиной, и положил тяжелую ладонь мне на плечо.

По телу от его прикосновений до самых кончиков пальцев пробежала волна дрожи, я закусила губу и не заметила, как через пятнадцать секунд Антоха с энтузиазмом ушел «принимать» кого-то там, забыв сказать мне «до свидания».

– Дописывай, и поехали, – приказал Мир, а его ладонь мягко переместилась на мою шею…

Боже, что писать, если из головы только что вылетели все мысли?

Глава 13

Юля

– Юльку бы в больницу надо, – подал голос Алексей, пока я пыхтела, дымилась и нервно грызла кончик ручки.

Потому что Соколов совсем распоясался и стал мне шею массировать. Нежно так и словно собственнически.

– У нее лоб железный, да, Юлька?

Соколов, наконец, убрал нервирующую меня ладонь с моей шеи и вальяжно прошел к столу Лехи, пока я хватала ртом воздух и пыталась вспомнить, зачем я оказалась в отделении.

Объяснительная, точно!

Я пробежалась глазами по тексту, параллельно вслушиваясь в разговор двух мужчин.

Римир взял со столешницы пачку сигарет, покрутил в ладони и спокойно уточнил:

– Я думал, ты бросил.

– Бросишь тут, – процедил Леха. – Юль, помочь?

– Нет, – отмахнулась я, пытаясь согнать мысли в кучу.

Но мысли собираться наотрез отказывались, собрав котомки и уйдя в туман вместе с ежиком. С ними ушли падежи и моя способность рационально мыслить, остались только непонятные междометия и шум в ушах из-за собственной крови, которая до сих пор бурлила и кипела от прикосновений Мира.

Плюнув на все, я с трудом дописала объяснительную, поставила дату, подписала и положила на стол перед Алексеем.

– Правильно? – уточнила я, ерзая на месте под внимательным взглядом Римира.

На лице Соколова не отражалось ни единой эмоции, но в глазах горело пламя. И я никак не могла понять, что это означало для меня.

Леха пробежал глазами по протоколу, округлил глаза и фыркнул:

– Шкода?

– Допустим, да! – насупилась я. – Фамилия такая.

– Поехали, дитя Люцифера, – перебил нас Римир, – у меня час.

– Я могу и сама добраться, – робко предложила я.

– Леха, выпиши пропуск, – проигнорировал мою реплику Мир.

Алексей достал крохотный лист бумаги, что-то на нем написал и протянул Римиру.

– Больше к нам не попадай, кудряшка, – напоследок дал мне напутствие опер.

Я успела заметить, как перекосило Мира – совсем чуть-чуть. Но Соколов промолчал.

И пока мы спускались, устроил мне импровизированный стриптиз, легким движением снимая куртку и оставаясь в черной футболке, обтягивающей все, что так хотелось украдкой рассмотреть.

От каждого движения под его кожей перекатывались мышцы, а я так залюбовалась, что чуть было второй раз за день не встретилась лбом с посторонним предметом, на этот раз с лестницей.

Господи, он на меня действовал почти гипнотически. Нельзя же так влюбляться! Нельзя!

Но чем больше времени мы проводили вместе, чем чаще он попадался на глаза, тем сильнее я влюблялась.

Впору было голосом Успенской на весь отдел выводить «Пропадаю я, ой, мама, пропадаю я!»

– До свидания! – попрощалась я с дежурным, когда Мир отдавал ему мой пропуск.

– Пока, красавица! Приходи к нам почаще, – подмигнул дежурный.

У Римира напряглись плечи, а я решилась.

– Да? – пропела я. – Зайду на днях, у вас весело очень.

– Я послезавтра дежурю, приходи, мазь тебе принесу от синяков.

– Тебе она самому пригодится, Вася, – перебил нас Римир и не своим голосом приказал: – Быстро в машину!

– Пока, – я махнула рукой Васе, а Римира перекосило уже по-взрослому.

Кажется, у него на виске вена набухла и пульсировала.

Мир в итоге просто взял меня за локоть и повел за собой.

– Римир, помедленнее можно? – попросила я, когда мы обходили здание.

– Нельзя! – отрезал он.

– Пусти руку! – потребовала я.

Соколов локоть отпустил, остановился, развернулся ко мне и так посмотрел, что я стала меньше ростом.

– Что? Я не могу так бежать, у меня голова болит! – я указательным пальцем ткнула себе в лоб, напоминая Соколову, что ранена.

– Хорошо, – выдохнул он.

И как это понимать? Сработал совет Лехи или не сработал?

Мир, чеканя шаг, топал к своей машине. Ни разу не обернулся, пока я его догоняла, отключил сигнализацию, рваными движениями открыл заднюю дверь, бросил куртку на сидение и открыл для меня пассажирскую со словами:

– Садись!

Я молча села, осторожно закрыла дверь, чтобы не хлопать, пристегнулась ремнем безопасности и ждала, пока Мир обойдет машину и сядет за руль.

А Соколов, кажется, злился. Очень.

Иначе тот факт, что он попал ключом в замок зажигания только с третьего раза, я объяснить не могла.

– Рассказывай, – велел он, когда машина тронулась с места.

– Что? – не поняла я.

– Все, Юлька. Все рассказывай, – потребовал он и покачал головой.

– Ладно, но сначала ты расскажи, почему злой такой, – попросила я.

– Я не злой, – отмахнулся Соколов.

– У тебя лицо с субтитрами, – подсказала я.

– В следующей жизни закажу что-нибудь попроще, а пока смотри на это! Кто мячом в тебя запустил?

– Они не специально, в футбол играли на паре по физической культуре, – отмахнулась я.

– Ясно. В больницу надо?

– Нет, я в порядке.

– Завтра будет еще больнее. В аптеку заехать? Обезболивающее купить?

– Нет, лучше давай узнаем у дежурного, о какой мази он говорил? Дашь мне его номер? – мило улыбнулась я.

– Мала еще с дежурными созваниваться, ясно?

– Мне девятнадцать! – вспыхнула я.

– Вот я и говорю, маленькая слишком! Завязывай с этим, ясно? И Серафиму не подстрекай. Учиться, учиться и еще раз учиться!

– Римир Ильич, идите-ка вы… На службу! – обиделась я.

Вот и ответ! Я для него маленькая! Всегда была и буду!

– Юля…

– Что? Ты неожиданно стал директором института благородных девиц, куда записал нас с Серафимой, да? Или внезапно ощутил все прелести осеннего обострения, раз так рьяно стал о нас заботиться?

– Я забочусь о своей сестре, которую ты провоцируешь на вечеринки и походы по парням! Думала, я не заметил, как ты со всем отделением флиртовала? – зло прошипел Соколов.

– Я не…

Интересно, а это каким полушарием понимать? Что он ревнует