Измена. (Не) чужой ребенок - Аня Вьёри
Не-ет…
Развод откладывался.
Я молча сидел около ее постели в неврологии, старался просто быть рядом. Не мог смотреть ей в глаза. Не мог коснуться ее – мне казалось, запачкаю. Но и уйти не мог.
Кажется, через пару недель ощущения той ночи стерлись, и в уме остался лишь голый факт.
Я изменил.
Но это нельзя было говорить жене.
Я бы ее просто добил фактом измены.
Я должен был похоронить эту мерзость в глубинах своей совести.
Я был готов к тому, чтобы это стало моим проклятьем, но я не мог допустить, чтобы Маша узнала о моем гениальном плане.
Тогда было не время
А через четыре с половиной месяца мне позвонили с незнакомого номера и смутно знакомым бархатным голосом проворковали в трубку:
– Привет! Ты будешь папой.
***
Оказывается, я оставил ей визитку.
Ну, или она случайно выпала из моего кошелька, когда я расплачивался…
Или, что еще более вероятно, эта дрянь полазила по моим карманам, пока я был в отключке.
Деньги не взяла – нашла что-то более ценное.
Решила раз и навсегда обогатиться.
Вторая встреча с ней была, пожалуй, еще омерзительнее, чем первая. Теперь я был трезв. Рассматривал ее и не понимал, на что же у меня встал. А действительно встал?
– Тест ДНК! Под моим контролем.
Тест был положительным.
Ребенок был мой.
Ничего не говоря этой шалаве, я его переделал еще два раза в других клиниках.
Ребенок был мой. Мальчик.
Какая подлость! Какая подстава от судьбы!
Одна пьяная попытка и удачная! И мальчик!
Кажется, в этот момент в моей груди на месте сердца поселилась мерзкая змея, которая ворочалась, шипела и кусалась.
Что ты сделал?
Ты хотел защитить Машу?
Защитил?
Я не мог смотреть в глаза жене, я не мог ее касаться. Мне казалось, что я унижаю ее просто своим присутствием. Спать с ней в одной постели стало для меня пыткой.
Маша же, казалось, ничего не замечала. Работала с психотерапевтом, прорабатывала свои травмы.
А я ждал окончания ее терапии.
Не знаю зачем.
Я думал, что вот она найдет какие-то точки опоры и я ей все скажу… И…
И…
И уйду. Уйду из-за того, что какая-то девица беременна от меня. Мальчиком.
Просто убью этим мою малышку.
То, насколько я был сам себе противен, не передать словами.
Но еще противнее было встречаться с этой дрянью.
Помню тот день, когда я вскрывал последний конверт с тестами.
При ней.
Я уже знал, что в нем.
Это был уже третий анализ.
– Тест положительный, – я бросил бумаги на стол, не добавляя больше не слова.
Она расплылась в омерзительной улыбке.
– На аборт идти уже поздно, – положила ладонь на свой живот, – он уже шевелится!
Меня передернуло.
Ребенок, конечно, ни в чем не виноват. Но мерзко! До чего же мерзко!
И как я мог?
Уж не знаю, что она увидела на моем лице, но она вдруг состроила из себя скромницу и протянула:
– Я умею быть хорошей девочкой! Поверь, я всем в твоем окружении понравлюсь!
– Что?!
Меня чуть не вывернуло от осознания ее планов.
– Ты хочешь быть Полянской?
– А что? – она почти оскорбилась. – Ты, – указала на меня, – Полянский. Он, – ткнула пальцем в живот, – Полянский. Почему бы, – вскинула бровь, – и мне…
– Для меня будет меньшим позором сесть за твое убийство, – заткнул я ее, – чем привести тебя домой!
Она открыла рот в ужасе, побледнела, позеленела, но поверила…
Я умею быть убедительным.
– Сколько ты хочешь? – коротко спросил я ее.
– З-за что? – точно поверила. Аж заикаться начала.
– За ребенка, конечно, – скривился я.
Нет, я не оставлю того, кого зачал, с этой мразью. Я – подонок, но не настолько. Найму тех, кто заменит ему семью, обеспечу его всем. Наверное, он никогда не узнает, кто его отец, но я сделаю все, чтобы у этого парня были шансы вырасти нормальным человеком.
– Я не хочу иметь с тобой никаких дел в будущем, поэтому прикидываешь свои аппетиты и называешь сумму единовременной выплаты, – выдаю ей ледяным тоном. – Если попробуешь решить этот вопрос по-другому, то узнаешь, на что способны Полянские и что могут большие деньги.
– Ты мне угрожаешь? – она пошла красными пятнами.
– Предупреждаю, – ответил сухо. – Называешь свою сумму, после родов оставляешь мне ребенка, а сама исчезаешь из страны. Навсегда. Отказ и все остальное оформим нотариально.
Она согласилась.
У нее попросту не было выбора.
Я снял ей квартиру, подобрал прислугу.
Параллельно этой твари оформили вид на жительство в одной из стран Шенгенской зоны и создали счет, на который должны были перевести сумму для долгого безбедного существования по самым нескромным меркам.
Я не надеялся, что она действительно исчезнет из моей жизни, но рассчитывал хотя бы пару лет о ней не вспоминать.
Оплатил Регине наблюдение у одного из лучших специалистов, приставил к ней медсестру, которая бы следила за ее питанием, состоянием и поведением.
Мне нужен был здоровый ребенок.
Не раз и не два я приезжал по звонку моей работницы, чтобы вырвать у этой дуры бутылку из рук или вернуть ее домой из ночного клуба…
Это были очень сложные четыре месяца.
Очень.
Я почти пережил их. Мне почти удалось.
Беременность проходила хорошо, но я договорился с врачами, чтобы эту мразь положили в отделение заранее. Если честно, боялся, что она что-нибудь выкинет. Исчезнет накануне родов, или наоборот, припрется ко мне домой со схватками. И вот, когда ее наконец, закрыли, я проснулся с мыслями, что еще немного – и я справлюсь. Чуть больше недели до ПДР. Почти пережил.
Но в тот же день за ужином Маша, опустив глаза в пол, скороговоркой проговорила, что еще раз пробовала ЭКО. Опять неудачно.
И тогда я решил попытаться.
Я решил дать жене то, чего она с таким упорством добивается.
Я решил дать жене сына.
Маша
– Хороший мальчик? – шамаханская царица, с которой я столкнулась в приемной своего мужа, придирчиво рассматривает Сашку, кажется, еле сдерживая брезгливость.
– Самый лучший! – вскидываю подбородок я, а у самой все холодеет внутри. Как она посмела? Чего ей надо? Не буду с ней разговаривать, ни одного слова! Есть отношения между мной и Егором. Вот их и надо выяснять. А эта мразь мне никто и звать ее никак.
Но, услышав мой ответ, девица расплывается в совершенно счастливой улыбке.
– Я рада! – выдает довольным голосом она.
– Что? – не понимаю. Правда, не понимаю.
