Тянет к тебе - Ана Сакру
Нет, в этом тоже что-то есть, не спорю…Но расслабленная Коршунова лично меня заводит больше.
– Ты не понимаешь, – бормочет Эндж с нотками страдания и закусывает нижнюю губу до побелевшего следа.
– Возможно, – соглашаюсь, пялясь на ее рот, от которого с трудом отлепляю взгляд, чтобы снова посмотреть Анжелике в глаза, – Но мы просто круто повеселимся, да? Слышишь меня? Плевать. На. Все. Оторвемся. Да? Лучше. Всех. – по слогам вбиваю ей в голову.
– С тобой? – скептически хмыкает.
И меня бы даже задело, если бы в ее голосе не промелькнула обычная заноза Коршунова, от которой меня ведет.
– Прикинь, да? Со мной, детка…– отзываюсь ей в тон, дергая бровями.
Жду, что улыбнется, выдохнет или хотя бы возмутится по поводу пошлятины в виде "детки".
Но вместо этого Эндж сглатывает и смотрит очень серьезно.
– Яр,– вдруг выдает умоляюще и совершенно искренне, – Только не трахни там никого, пожалуйста, я тебя очень прошу!
Я аж слюной давлюсь. Что блять?! А -а-а… Пристрелите меня!
– Только если тебя, – хриплю сквозь смех.
– Дурак, я серьезно! – обиженно пихает меня в плечо.
– Я тоже, Кудряха, – веселюсь, стараясь не сильно беситься из-за того, что наш секс она даже в шутку не способна рассматривать.
Будто у Анжелики стоп-сигнал на это в голове… Вот почему?!
Я назвал бы это френдзоной, но мы никакие не друзья. Никогда ими не были. Да мы за год меньше слов друг другу говорим, чем за это утро.
Вот что это за зона? Отчуждения?
Мой личный Чернобыль…И я гребаный сталкер в нем.
– Ой, все, – Эндж отмахивается от меня, – Ладно, ты прав, повеселимся, – вздыхает. Делает пару шагов вперед, а потом оборачивается и так тепло улыбается мне, что я подвисаю, мысленно растекаясь по полу аэропорта, – Спасибо, Яр. Я правда что-то загналась. Знаешь, свадьба эта, родители, сестра и…
– Забей, не хочу знать. Просто не напрягайся, ок? Я не психоаналитик с тобой носиться, – резко перебиваю.
Бля, наверно слишком резко, потому что Коршунова мгновенно меняется в лице и, поджав губы, отворачивается.
Просто ее тон намекал на откровенность, а уж что-что, а слушать про ее несчастную любовь к другому мужику я точно не собираюсь! Иначе крышечку начнет срывать не у нее, а у меня.
Вот… Нахамил из-за одного подозрения.
Ладно, переживет. Все равно ей деться от меня ближайшие двое суток некуда.
Поправляя на плечах лямки наших сумок, как привязанный иду за замолчавшей Коршуновой к выходу, облизывая взглядом тонкую линию шеи и завитушки татуировки под линией роста волос.
Ниже не смотрю принципиально. Но эти блядские шорты я бы законодательно запретил. У меня итак уже за время полета член от трения о ширинку в мозолях.
Выйдя в зону прилета, Анжелика на миг замирает, озираясь по сторонам, а затем с визгом бросается к какому-то высокому кудрявому с проседью мужику в джинсах и приличном фирменном поло.
Все понятно, это у нас Владимир Анатольевич.
С виду грозный, я что-то тоже начинаю переживать…
В который раз поправив съезжающие с плеч сумки, плетусь к ним.
Пора начинать наш цирк. Надеюсь, награда не заставит себя долго ждать.
Глава 11. Анжелика
– Привет, Ликуш, – папа сначала крепко обнимает меня, обволакивая знакомым с детства запахом, а затем отстраняется, не убирая рук с моих плеч, и придирчиво осматривает, – Как долетела?
Не успеваю ответить, так как взгляд отца тут же замирает на чем-то за моей спиной.
Вернее, на ком-то…
Приближение Яра я скорее чувствую, чем слышу.
По позвоночнику расползается нервное тепло, внизу живота начинает тревожно щекотать. А затем я и вовсе теряю навык дышать, потому что Яр крепко обнимает меня сзади за шею, буквально вырывая из рук моего собственного отца.
Демонстративно целует в висок горячими, сухими губами, и только потом беспечно протягивает ладонь для рукопожатия моему вставшему столбом папе.
– Здравствуйте, я Ярослав, очень приятно познакомиться, Владимир Анатольевич, – улыбается во все сверкающие тридцать два.
Папа моргает. Папа сглатывает. Папа переводит охреневший взгляд на меня, игнорируя протянутую ему руку.
– Ликуш, – хрипит растерянно, – Ярослав? Был же… Кхм… Как его… На Бэ-мэ какой-то… Белобрысый такой…
– Любимая, ты что? Так и не сказала? – возмущенно цокает Тихий, поддевая пальцами мой подбородок и поворачивая к себе.
Встречаюсь с ним взглядом. В его зрачках веселые черти танцуют.
Точно, он же намерен развлечься. Вот уже начал. Правда, за мой счет!
"Любимая"… Можно хотя бы без этого?! Начинаю злиться. Вот такое представление – перебор! И Тихий явно читает это по моему лицу.
– Извини, вылетело из головы, Я-ярик, – специально сладко тяну его имя, зная, как он ненавидит, когда к нему так обращаются.
Яр поджимает недовольно губы на секунду, ноздри его раздуваются. А потом снова расплывается в улыбке, достойной рекламы стоматологии.
– Ничего, Лику-уш, – копирует мой тон и обращение папы ко мне.
Крепче сжимает пальцами мой подбородок, фиксируя голову, наклоняется, и…
Я в шоке.
В шоке, потому что его твердые теплые губы вдавливаются в мои, а язык требовательно проходится по зубам. Я чувствую его вкус, горьковатый и терпкий, ловлю влажное горячее дыхание на своей коже…
А еще остро ощущаю, как на нас шокировано уставился мой отец, стоящий совсем близко.
От всего этого вместе беспомощно подгибаются ноги.
Я думала это хорошая идея? Это какой-то дурдом!
Хватаюсь за руку Яра то ли в попытке оттолкнуть, то ли удержаться. Открываю рот, чтобы выразить свой протест, но вместо этого наши языки и вовсе касаются друг друга, посылая по телу томительные электрические импульсы, а Яр отпускает мой подбородок и перехватывает ладонью затылок, зарываясь пальцами в волосы и притягивая к себе еще ближе.
Раз-два- три…
Резко отстраняется и переводит хмельной взгляд на моего отца.
– Владимир Анатольевич, Анжелика рассталась с Богданом. Мы теперь вместе, я думал, она сказала вам. Извините за путаницу, – сообщает спокойно, продолжая меня обнимать. Кивает в мою сторону со снисходительной улыбкой, – Рассеянная.
– Да уж, – бормочет папа, проводя ладонью по лбу, будто пот утирает, – Это ты еще мягко выразился…кхм…Ярослав…
Я стою красная как рак, не в состоянии сказать хоть что-то внятное и поднять хоть на кого-то глаза.
Губы горят, во рту чужой вкус, низ живота постыдно раскаленно вибрирует до чувства, что хочется в туалет. А Яр так и прижимает меня к своему горячему боку, словно мы не можем разлепиться и на миг!
Это перебор.... Перебор!
Но я не могу осадить Тихого при собственном отце!
Да и получается, он всего лишь выполняет
