Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей

В его глазах я вижу искорки. Что это? Магия любви?

— Больше всего на свете я хочу, чтоб ты забыла все, что мешает тебе поверить в очевидное. В три слова, которые я сейчас произнесу, — Паша переодевает часы на другую руку, не отрывая от меня взгляда, полного надежды. — Я тебя люблю. Веришь?

Застежка щелкает, и вместе с ней щелкает что-то внутри меня. Я ныряю в бездну, а затем взлетаю к облакам. Солнце слепит и прожигает меня лучами насквозь, оставляя на сердце три простых, но таких важных слова. Я тебя люблю.

— Верю. И я тоже…

— Стой, — Паша хватает меня за руку, улыбаясь как сумасшедший.

Наверное, это и есть сумасшествие — открыть кому-то душу. Точнее, не кому-то, а любимому человеку, тому, кто может ранить больнее всех. И от этого безумства мое сердце взрывается сверкающим салютом. Искры растворяются в адреналине и сладком счастье, рассыпая мурашки по коже.

Паша встает из-за стола и притягивает меня к себе.

— Пойдем в фотобудку? — в голосе детское озорство.

Он затаскивает меня в кабинку с бордовой шторой. От тесноты чувства обостряются. Пока Паша оплачивает нашу мини-фотосессию, я кидаю его пальто на скамейку и снимаю с него пиджак. Провожу ноготками по спине и чувствую, как напрягаются его мышцы.

— Нарываешься, Марго, — шепчет он, разворачиваясь.

— На что?

— На поцелуй.

Рука скользит по моей шее, затем ныряет в волосы. Прежде чем его губы накрывают мои, я признаюсь:

— Я люблю тебя.

Нежный поцелуй перерастает в пламенный, распаляющий внутри меня огненную бурю. В этом огне сгорают все сомнения. Становится так легко и свободно, будто, летя на воздушном шаре, я сбросила лишний груз и теперь поднимаюсь все выше и выше — прямиком в космос. Единственная сила притяжения, которая на меня действует, — это сила притяжения к Воронцову.

На экране высвечивается серия фотографий. Мы с Пашей смотрим друг на друга. Взгляды нежные, как розовое варенье. Он приобнимает меня. Поцелуй.

В голове вспыхивает дурацкая мысль: сделать миллион копий этих фото и обклеить ими всю комнату.

Наверняка я расплываюсь в глупой улыбке, потому что Паша вдруг усмехается и целует меня в висок.

— И еще кое-что… — он снимает с шеи подвеску-перышко и надевает на меня. — Прости, я не смог найти твой браслет. Это тебе вместо него. Будешь теперь всегда под моим крылом.

Воронцов смотрит прямо в сердце, разливая по венам горячий шоколад. Я облизываю губы, смакуя слово «всегда».

Всегда. Я буду с ним всегда.

Эпилог

Шаг, и я окажусь на сцене. Танцы — моя вторая жизнь, но в этот раз коленки трясутся от одной мысли о том, кто будет в зале. Мужчина, который заставил меня гоняться за любовью. Парень, который мне ее подарил. И сотня, а то и больше студентов, пришедших посмотреть ежегодный конкурс талантов.

Я записалась на него в последних рядах — после звонка отца. Дата конкурса пришлась на день его отъезда из Москвы, и я еле уговорила его остаться еще на один.

Нервничаю, но я не жалею, что позвала отца. Каким бы свином в галстуке он ни был, он все же близкий мне человек, а между близкими не должно быть никаких тайн.

Первые аккорды песни разрезают темноту зала. Звук, будто кто-то чиркает зажигалкой. Огонь вспыхивает внутри меня, и я облизываю пересохшие губы. Пришлось покрыть их матовой помадой вместо привычного блеска, чтобы волосы не липли к лицу. Я распустила их. Хочу, чтобы папа заметил, что я вернулась в свой натуральный цвет — темно-русый. Больше никакого выжженного блонда, масок и страха быть пойманной. Я чувствую себя свободной — такой, какая есть.

Отсчитываю восьмерку и грациозно выхожу из-за кулис. Розовые стрипы, короткие шорты и топ с длинным рукавом в цвет. Мне пришлось сильно постараться, чтобы найти среди своих костюмов что-то относительно закрытое. Дианка и то вертела носом, когда я принесла ей костюм на одобрение. Сидит теперь за кулисами с планшетом ведущей и снова кривит губы — я вижу ее краем глаза — но это не испортит мой настрой. Мне важно мнение только тех, кто мне дорог.

Становлюсь спиной к зрителям и медленно поднимаю руки над головой, перекручивая их в бабочке. Веду кончиками пальцев по предплечью, другой рукой рисую круг, а затем прогибаюсь в спине, бросая первый взгляд на зрителей. Черная масса и белые круги прожекторов. Розовые нити софитов прошивают воздух, плотный от напряженного ожидания. До меня никто не осмеливался выступать на университетском конкурсе с танцем в стиле high heels.

Отчасти я даже благодарна Диане за то, что она слила мое видео. Мне не хватало пинка. Вроде того, что инструктор отвешивает парашютисту на выходе из самолета. Секунду парашютист готов закопать этого шутника живьем, но в следующую уже забывает о нем, любуясь сказочными видами.

Если бы не Диана, я бы не начала говорить открыто о своей работе, не взяла бы танцевальную группу на обучение. Хотя второе уже, скорее, заслуга Сангрии. Как только она стала нашим новым менеджером, она тут же внесла свои штрихи в жизнь «Абсента»: подняла ценник для мужчин, сделала скидки женщинам и открыла дневную студию танцев. Ее всегда любили и уважали в разы больше, чем Дамира, поэтому никто не расстроился, когда его упекли за решетку. Лонг все-таки нашел в себе смелость подать на него в суд. Пара приложенных видео с избиением оказались вполне убедительным доказательством. Лонг нашел их в галерее Пины. Видимо, она давно задумывалась над тем, чтобы уйти от Дамира, но когда у нее появилась эта возможность, наоборот, обозлилась на весь мир. Лонг в ее глазах превратился в «неблагодарную паскуду», разлучившую ее с «единственным любящим человеком», Серж, заперевший Дамира в гримерке до приезда полиции, — «сукиным сыном», я — «гребанной подстрекательницей», а все остальные поддержавшие нас девчонки — «продажными сучками».

Наверное, Пина завидует, что Сангрия подняла нам зарплату, хотя в Китае, куда «золотая фифа» собирается ехать, говорят, неплохо платят русским танцовщицам, особенно высоким блондинкам. Уверена, Пина без проблем там устроится и через годок обзаведется жильем — какой-нибудь папик подарит. По слухам, возвращаться в Россию она не собирается. Боится, что Дамир выйдет под залог и отомстит ей. Я бы тоже боялась. Когда Дамира запихивали в буханку — его забрали прямо из клуба