Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов
Тронина с «Хэппи-энда» стала лицом экстремального секса: ее травестийная и довольно рядовая внешность идеально подходит к ролям штурмующих столицу инфантилок, а без жесткого порева в этом деле никак. Васильков — лучший в амплуа надорванных «плохих лейтенантов» («Конвой», «Полет», «Братство»). Васильева надо запомнить: в Штатах с их слабостью к физическим уродствам за такие роли сразу дают «Оскар» (сверка с пока еще главным кинематографом планеты здесь неизбежна — и наши ее выдерживают). Александр Обласов и Елена Морозова с улыбкой и порознь играют эпизодических ненужных свидетелей в ожидании смерти. А еще ж Анвар Осмоналиев (жених) с хорошей перспективой: укоренившаяся восточная диаспора станет источником многих сюжетов. У нас еще свой «Крестный отец» будет, с азиатским разрезом и генеалогией гонконгских боевиков Джонни То.
И все же страстная жажда экспортных выгод убила историю в последней, самой принципиальной серии. Затейливая интрига превратилась в горькое проклятие семейному террору, от которого страдают все: русские девочки, киргизские мальчики, еврейские адвокаты, афганские ветераны, истязатели-психопаты и начальники женских кич. У насильника-изувера мама тиран. У ломаного адвоката мама тиран. И у начальника СИЗО мама тиран. А у принцессы-невесты мама алкаш. А у киргизов и вовсе полный мрак. Что творится в семьях режиссерки Санду и сценариста Иконникова, даже и представлять не хочется. А если у них вдруг все хорошо, а на системные ужасы их сподвигли расчетливые Федорович и Никишов — их расчет не сработал. Жуткие образы пореформенной России больше не в цене. Здесь мазохисты кончились, там садисты строят железный занавес.
Все отныне только за рубли.
Больше внимания внутреннему потребителю.
А у него как-то с мамой все в порядке.
Билет в рай «Полет», 2021. Реж. Петр Тодоровский
Легко и стремно заходить в режиссуру с фамилией Тодоровский (да еще и с именем Петр). Дедушка под этим именем снимал для вечности «Верность» и «Городской романс», а для народа «Любимую женщину механика Гаврилова». Бабушка (Виктория Токарева) писала сценарий «Джентльменов удачи». Папа делал «Стиляг» и «Страну глухих». Стартовать с такой родословной помогут всегда — но после каждая курица станет рассуждать, как и на ком отдыхает природа. К бабке не ходи.
Провидя грядущий срач, Петр Валерьевич пошел пыром и набрал себе команду сплошных принцев крови. У сына и внука Тодоровских играют сын и внук Ефремовы (Михаил и Никита), их когдатошняя жена и мачеха Евгения Добровольская, сын-Табаков (Павел) и сын Любови Полищук Алексей Макаров, все до одного классные исполнители. По фильму они друг другу никто, а Ефремов даже в одной из серий выписывает бывшей супруге в пятак.
Собравшись, высокородные лицедеи играют главную тему режиссерского клана Тодоровских: заурядный человек в экстремальных обстоятельствах. Юротдел строительной фирмы, ворочающей миллиардами, полным составом опаздывает на самолет, который упадет у них на глазах. Каждый осознает конечность жизни и необходимость добиваться цели кратчайшим путем. Младший Тодоровский, по кальке отца и деда сочиняющий себе сценарии сам, реализует в каждом из героев скрытые желания публики. Кому-то (многим) хочется денег и остров с пальмами. Кому-то — влюбиться до одури в опасного самца и делать с ним все, что мама не велит. Кому-то — стать этим самцом, не уклоняясь от встречного хама, а пробивая его прямым в кадык. Уйти из семьи. Показать характер. Обеспечить с горкой приемных детей. Со снятым предохранителем и понятными целями группа рядовых сограждан превращается в банду бешеных псов, готовую бомбануть работодателя и уйти огородами к теплым морям. На эту тему в Голливуде снята тонна грустных картин, поэтому смысл в психологии персонажей, а Тодоровский в ней спец. Табаков впервые играет не идеального юношу, а типа с опытом тюремной ходки, литературным даром и писательским интересом в любой ситуации действовать по беспределу. Младший Ефремов после ролей насмешливых Арамисов пробует образ амбициозного слабака, опасного своей амбицией. Юлия Хлынина полфильма откликается на имя Котенок, так что только к концу персональной серии удается узнать, как же ее героиню зовут. Старший Ефремов, как и везде, ослепительно и безобразно жжет, и последовавшие за фильмом события только добавляют роли драматизма. Добровольская с тяжелым и решительным бабьим шагом на пятку устраивает одной ей ведомое счастье детей — и не зря в сцене принудительного замирения дочкиной семьи за кадром звучит сицилийский мотив: ее кодекс — классический мафиозный стандарт. Многодетность, родительская воля, ноль рефлексии, никакой морали, кроме семейной.
Плюс Оксана Акиньшина, спасающая недетской прекрасностью единственную вяло написанную роль.
Если б фильм снимался там (или здешними подражателями), в нем непременно был бы кадр шагающей рапидом за миллионом команды единомышленников, чистоделов, рекламных мальчиков и сучек в темных очках. Но это не про деньги, а про свободных людей, которые, пережив фальстарт на пути в рай, выбирают себе смерть по вкусу. Боец-писатель — в драке и с книжкой. Алкаш — на пике пьяного куража. Ассоль — в обнимку с любимым. Мать — пристроив детей. Слабак, захотевший силы, — на светофоре с зеленым светом. А та, что искала свободы ото всех, включая семью, — на свободе от всех у самого синего моря. Бандит, потерявший из-за них сына и ставящий красивые точки в их жизни, берет на себя функции Бога. Ну, Бог тоже сына потерял, бывает.
Это спойлер — но у Тодоровского слишком сложное и виртуозное кино, чтоб сводить интерес к развязке. Да и конец всех его героев предсказуем заранее.
И единственное, что могут сказать режиссеру, переглянувшись, отец и тень дедушки:
«Зачет. Ты в профессии, парень».
И чтоб не зазнавался:
«А пятую серию мы бы все равно монтировали по-другому».
Егор, разрывающий пасть Льву «Звоните ДиКаприо!», 2018. Реж. Жора Крыжовников
Как Балабанов умер, так и стали думать, кому ж теперь быть первым. Рядили, тасовали, пока от внятных людей не стало все чаще слышаться неуверенное: «Жора?» С каждым новым фильмом вопросительный знак таял, а с «ДиКаприо» почти совсем исчез. Шоумейкер Першин годами придурялся, прятался за псевдонимом Крыжовников, плюхал героев в воду и глушил шансоном — но выходили они у него как-то не по-детски убедительно.
Первый же — это не касса и не пресса (по одной у нас впереди Бондарчук, по другой Звягинцев). Первый — это наиболее точный образ нации в настоящий период. В 60-х им был Гайдай, в нулевых Балабанов, сегодня конкурс на замещение. Претендовал Буслов с
