Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов
И лишь одно омрачает общую картину.
Вопрос о Дантесе так и остался непроясненным.
Биться над ним еще новым и новым поколениям школьников.
Много неразрешимых дилемм ставит перед молодыми русская литература.
Гордая юная девица улетает далеко-далеко «Алиса не может ждать», 2022. Реж. Наталия Мещанинова
У женской прозы есть черта, не имеющая рационального объяснения.
Женщины любят писать про болезни. Каких-то вечно золотушных детей, чахоточных мам, клиническую гинекологию и смертельные недуги главных героинь. Даже у безбашенной Натальи Медведевой полромана проходило в женской палате, что уж говорить о других.
В фильме Наталии Мещаниновой по ее же сценарию царит один большой эвакогоспиталь. У моложавого папы (Михаил Трухин) — застарелый инфаркт. У мамы (Анна Михалкова) — запущенный диабет. У их зятя (соавтор сценария Степан Девонин) — прогрессирующий алкоголизм на почве ревности к их старшей дочери, которая одна с бебиком ничем не больна, что выглядит подозрительно. Зато на младшую — ту самую Алису пятнадцати лет — надвигается необратимая слепота, которая погрузит ее во мрак годам к восемнадцати. И ей, как всем нормальным людям в этом возрасте, хочется секса, денег и острых ощущений, и всего сразу, и все у ней будет сразу, но назвать это хеппи-эндом ни у кого не повернется язык.
Притом это очень хорошее кино — да иного от Мещаниновой никто и не ждал после «Пингвинов моей мамы» и «Комбината „Надежда“».
Когда-то давно такие фильмы ставились у нас про Америку с диагнозом «неизлечимо больного общества». Но все всё равно хотели туда и при первой возможности построили желанную Америку у себя. С детства испорченную, алчную до денег, вечно отстаивающую суверенные права вздорной личности и по любому поводу звонящую в полицию, чтоб переложить решение мелких конфликтов на Большого Брата.
Алиса единственная, чье желание всего и сразу хоть как-то объяснимо грядущим мраком. Сестра ее готова перебудить весь детсад в тихий час, лишь бы ей немедленно выдали на руки ее ненаглядную крошку. Крошка в любую минуту хочет есть, спать, качаться, чтоб никто не торопил из-за стола и притом читал на ночь. Папа крошки, рыхлый толстяк, хочет постоянно слышать от крошкиной мамы, как ей с ним хорошо в постели. Бабушка крошки — та самая, с диабетом, — оформляет дочь в лучшую школу, а когда та с горя забивает на учебу, грозит всем телегами в департамент образования. Учитель игры на гитаре хочет хватать учениц за сиську. Незнакомый мальчик вменяемых десяти лет хочет в дальнем автобусе к окну, и весь мир должен ему уступать, раз он ребенок. А клиент желает Алисину девственность за полтора лимона тотчас, не дожидаясь возраста согласия и с риском петушиной статьи, потому что у него денег куры не клюют.
То есть каждый в рядовой и малопримечательной российской провинции (Тверь) в любой спорной ситуации действует по принципу «ВСЕ — НА СВЕТЕ — МНЕ — ДОЛЖНЫ».
При этом единственная, кому и впрямь не помешало бы уделить толику участия и простить эгоистичные закидоны, — эта вот самая Алиса с неизлечимым диагнозом. Актриса Елизавета Ищенко, несмотря на звездный партнерский состав, везет на себе всю картину, потому что без них всех обойтись можно, а без нее никак. Плачет. Резвится. Трусит. Кривляется. Отжигает. Любит папу и маму — думая, что и не любит вовсе. Ну, что еще делают девочки в ее возрасте? Педофила, который отдал за нее полтора лимона, в целом можно понять.
Такую и искали. Такая и нашлась.
В фильмах Мещаниновой обычно много лишней родни, все хотят уехать, без удовольствия трахаются и время от времени падают в холодную воду. Если к этому еще добавить волшебную рыжую девочку Алису — получится далеко не так драматично, как в пересказе.
Даже несмотря на кучу болезней и прискорбный диагноз современной эгоистической цивилизации.
Игра в доктора «Бихэппи», 2019. Реж. Андрей Джунковский
Режиссер Джунковский («Лучше, чем люди») нашел себе профильную нишу.
Окончив Грейслендский университет, он теперь лучше всех снимает стерильный и пафосный мир очень больших денег, испещренный кое-где на периферии внезапными кляксами игривых эсэмэсок. Белый мир зеленоватого стекла, дизайнерских интерьеров, мобильной мебели и бархатных чехлов для железных формулировок. В эту среду он помещает врача-идеалиста (на сей раз — Шамиль Хаматов), желающего сделать мир лучше (куда уж лучше?) и рискующего с этой целью зарплатой, свободой и местом на Олимпе. У доктора обязательно есть ангелы-дети (у богатых дети всегда ангелы) и ухоженная блондинка-жена (Марина Васильева), считающая свой Эдем единственно возможным вознаграждением за ее совершенство. Это вызывает законную ненависть публики, и блондинку приходится регулярно сажать в лужу с капризным бэбиком и обнуленной банковской картой — но теплое отношение режиссера сигналит, что дама срисована с кого-то из его самых близких знакомых. Ухоженные блондинки любят выпускников Грейсленда. Еще у него всегда под рукой пул отличных артистов (Федор Лавров, Павел Ворожцов, Мария Шалаева), модельных красоток из журнала Maxim, обязательные для успешного мира свирепые конфликты на кошачьих лапках и столь же обязательные хлопья, брускетты и тирамису на обезжиренном молоке, а куда ж без них.
Однако мир люксовых клиник, где наиболее зримо ощутим имущественный и интерьерный прогресс, всегда сопряжен с отправлениями телесного низа — из-за чего оборотной стороной кино о молодых влюбленных врачах является ржач-комедия о ректальном осмотре, перепутанных анализах и могучем санитаре-эфиопе, ответственном за помывку новоприбывших пациентов-мужчин. Обычно, учитывая разную целевую аудиторию, эти сюжеты стараются не совмещать — но на сей раз продюсеры пошли на эксперимент: а вдруг зритель элитной мелодрамы захочет заодно посмотреть кино про клизму? Эксперимент обернулся запрограммированной катастрофой, ибо хорошему режиссеру Джунковскому совершенно не дано снимать никакую комедию (Эдем не велит), а тем более комедию про клизму. Кино имени братьев Фарелли про пукающего негра требует особой ритмики, монтажа и крайнего актерского перебора, без которых пукающий негр не способен воодушевить даже благодарную аудиторию «Комеди клаба». В иронично-джентльменской же манере Джунковского обмоченные стульчаки, засвеченные в желудке анальные шарики, торт-суфле в виде унитаза в натуральную величину и наблевавший в него бэбик выглядят не утробной покатухой для дебилов (как обычно задумано), а крайней неловкостью в обращении с маловоспитанным плебсом. В свете общей линии режиссера на превращение среды обитания в лакшери-виллидж человек с его ежедневной манией срать, ссать, потеть и гадко повизгивать в волшебные минуты оргазма является досадной помехой на пути к обезжиренному идеалу. Тогда нижепоясные эпизоды с участием мэров, ментов, бомжей и влюбленных шоферов кажутся этакой анафемой не достигшему просветления роду людскому, которому
