Альманах «Российский колокол» №4 2019 - Альманах Российский колокол
В дальнейшем мы с Владимиром Васильевичем встречались раза два на даче, где мы с бабушкой жили летом. Эту дачу на улице Педагогической, 26, между шестой и седьмой станциями Большого фонтана, мама купила как замену проданной дачи в кооперативе научных работников университета, который организовывал в качестве первого председателя правления мой отец Александр Тимофеевич Смирнов. Со слов свидетелей, он же организовал все каменные работы в 1936–1937 годах при строительстве кооператива научных работников университета. Купленная моей мамой половина дачного дома в ЖСК «Красный проволочник» на Педагогической, 26 состояла из двух комнат и двух террас. В дальнейшем, когда у нас с Ниной появилась уже семья и нам негде было жить, моя мама продала и эту дачу. И купила в этом же «Красном проволочнике» четвертушку дома, которую мы по возможности утеплили. В полученной купленной под мою расписку о возвращении долга маме в размере 2250 рублей в случае ухода на другое место жительства четвертушке мы прожили 17 лет семьёй с двумя детьми. Перед переездом в благоустроенную кооперативную квартиру в посёлке Котовского (сокращенно «Поскот») на улице Бочарова нам было уже по сорок лет.
Во время редких приездов В. В. Попова в Одессу мы с ним уединялись при довольно продолжительных беседах, когда он мне рассказывал о своей жизни в лагерях. Он вспоминал, что во время допросов при двух арестах его заставляли подписывать ложные показания, при этом избивали стульями. В Гражданскую войну он не пошёл в Белую армию, так как там не было, по его словам, никакой дисциплины. При проигрышах в карты белые сдавали своим врагам целые города, как вспоминал Владимир Васильевич. Он работал начальником штаба, насколько я запомнил его рассказы, сначала в армии Якира. Потом воевал, будучи комбригом, и одерживал победы над армией Пилсудского. После освобождения в Одессе в то время В. В. Попов активно участвовал в составлении списков героев, сборе воспоминаний о сражениях и передрягах Гражданской войны.
Владимир Васильевич в Херсоне также организовывал встречи, собирал воспоминания. Составлялась героическая история похода с юга на север войск, возглавляемых Якиром. В Херсоне В. В. Попов активно сотрудничал с Виктором Высоцким, директором Исторического музея, в котором ему был посвящён стенд.
Шли годы, Владимира Васильевича не стало. Потом не стало и его двоюродной сестры Надежды Васильевны Козырской, у которой он жил в Москве свои последние годы жизни. Я написал довольно подробный очерк о В. В. Попове и его действительно героической жизни. Очерк был опубликован в пятой части серии книг «Реквием XX века». Материалы из Москвы по второму делу Попова мне так ине выдали в Московском отделении ФСБ. Зато материалы первого его дела по подсказке из ФСБ мне нашли, выдали и выслали в Одессу из Киева сотрудники видного деятеля по реабилитации политзаключённых Войновича. Оттуда же я получил по моей просьбе письмо матери Святослава Рихтера в НКВД, из которого ясно видно, что мать Светика, как называли Святослава Рихтера родные, совершенно не была виновата в аресте его любимого отца, а также в последующем зверском расстреле совершенно ни в чём не повинного человека. К сожалению, злые языки в Одессе оклеветали мать, дочь житомирского помещика, перед слишком доверчивым великим музыкантом, её сыном, что вызвало его соответствующую реакцию в телепередаче режиссёра Мосанжона, посвящённой С. Рихтеру.
Думаю, что полученный от Зоей Пест Владимиром Васильевичем Поповым поцелуй был единственным знаком благодарности герою Первой мировой и Гражданской войн, мученику ГУЛАГа от пережившего все бойни земного человечества.
Наш переезд в посёлок Котовского из нашего дачного местожительства на Педагогической, 26 совершился в конце 1976 года. Из многих прожитых лет того времени оставил воспоминание ещё один штрих – разговор на остановке трамвая на улице Петрашевского, между шестой и седьмой станциями Большого фонтана, куда нас с Ниной иногда провожал наш умнейший кот Марсик, самостоятельно севший с нами в машину при переезде, но позже, увы, убитый детьми жителей дома, в котором мы поселились на долгие годы. Ко мне на остановке подошёл незнакомый одессит и вежливо спросил:
Скажите, пожалуйста, это переулок имени Петрашевича?
– Что-то в этом роде. – ответил я.
– А скажите, где тут дача Лейзеровича?
Я нашёлся, что ответить, подбегая к дверце пришедшего трамвая:
– Спросите у Петрашевича!
Семья Горейко
Воспоминания
Когда наша семья, в состав которой, кроме автора, входили его жена Янина Смирнова (Поржезинская) и двое детей: Таня 1961 г. р. и сын Саша 1970 г р., перебиралась с нашей дачи, где мы 17 лет жили и зимой, и летом на улице Педагогической, 26, ЖСК «Красный проволочник», шёл конец 1976 года.
Перед переездом мне пришлось пережить настоящую жизненную невзгоду. Для переезда в выделенную мне четырёхкомнатную кооперативную квартиру требовалось уплатить первый паевой взнос для оплаты строительства дома в размере 4600 рублей, которых у меня, конечно, в условиях коммунистического эксперимента в стране не было.
Приходилось продавать наше бывшее жильё в виде четвертушки дачного дома, для чего было необходимо прежде всего найти покупателя. Надо сказать, что в СССР продавать и покупать дачу считалось уголовным преступлением – «спекуляцией в особо крупных размерах», за что ответчик получал пять лет ИТЛ. Однако в таких случаях разрешалось при передачах имущества официально передавать якобы числящийся за кооперативом, называвшимся в этом случае «Красный проволочник», пай. Конечно, стоимость передачи имущества, как правило, превосходила числящийся за этим имуществом соответствующий пай. За нашей дачей числился пай 2250 рублей, чего я даже не знал, позабыв, что моя мама покупала для нашей семьи эту дачу после продажи другой, купленной за средства от продажи ещё одной дачи, которую ещё в 1936
