Полдень, XXI век 2007 № 11 - Александр Николаевич Житинский

— Вот уж не думал, что на Иссык-Куле такие волны, — бурчу я. — Дай бинокль.

Я смотрю близорукими глазами сквозь мощную оптику на берег — на тот самый пляж. Успеваю увидеть собственную спину, скрывающуюся среди абрикосовых деревьев.

— Что там? — спрашивает Азим.

— Только что я пошел толкать тебе теорию о том, что нужно к чему-то в жизни стремиться…

— Да-да, помню эти душещипательные рассуждения…

Я пихаю его кулаком в бок и замечаю:

— Благодаря этим самым рассуждениям, мой милый друг, мы с тобой посмотрели на мир, а не заперли себя до конца жизни в комфортабельных офисах…

— Благодаря этим самым рассуждениям, — сварливо отзывается он, — ты трижды чуть не сыграл в ящик, просадил почти все свои сбережения, страдаешь теперь от приступов малярии да еще разругался с собственной семьей…

Я пристально смотрю на него, и он нехотя признает:

— Но было здорово, черт возьми…

— Знаешь, все образуется в конце концов, — говорю я. — Внукам со мной интересно, они меня любят, а сын ворчит просто по привычке. Денег он зарабатывает достаточно и научился это делать благодаря тому, что я ему этих самых сбережений не оставил… А малярия — ерунда по сравнению с тем, как меня сейчас тошнит…

Азим с подозрением смотрит на меня, откуда-то выхватывает и сует мне полиэтиленовый пакетик.

— Не вздумай гадить на палубу, — угрожающе говорит он. — Блюй сюда.

Я смеюсь.

— Я доволен жизнью, — говорю я. — Не во всем, конечно, но в общем и целом…

— Итоги уже подводишь, что ли?

— Да нет пока. Это я к тому, что мы с тобой верно рассудили не вмешиваться сейчас. Просто посмотрели издалека да повспоминали…

— Я бы на твоем месте поселился здесь, чтобы дожить старость, — вдруг говорит Азим. — Может, закажем какой-нибудь недорогой, но уютный коттеджик, сейчас их лепят за неделю, и поставим в этом абрикосовом саду? Как ты на это смотришь, Алик?

— Заманчиво, — искренне отвечаю я. — Но ведь это тот самый пляж. Не будет проблем со всякими там пересечениями во времени и прочей квантовой механикой?

Азим как-то грустно на меня смотрит.

— Больше не будет, Алик. Ты же знаешь, что это может произойти только три раза в жизни…

— Вот именно. Разве нам не предстоит еще один… — начинаю я задавать резонный вопрос, и тут до меня доходит.

Наверное, у меня все отражается на лице, потому что Азим кивает и говорит:

— Три раза с учетом того самого…

— Но я же ничего не помнил, — растерянно бормочу я.

— И не должен был. Для тебя это был всего лишь сон. Наваждение. Бывает же, что накатывает какой-то морок, когда идешь по пляжу…

— Сон — это воспоминание о будущем, — еле слышно шепчу я.

— Что? — спрашивает Азим.

— Значит, скоро помирать? — тихо, но уже отчетливо говорю я.

Азим вздыхает и произносит:

— Но ведь ты доволен своей жизнью, не так ли?

Я долго смотрю на него — все еще молодого, преданного и бесконечно заботливого друга, который не старел все эти годы. Он отвечает мне приветливым взглядом и проникновенно говорит:

— Этот пляж — хорошее место, чтобы дожить старость. Тебе понравится.

3. Альбек Караев, 14 лет.

Десять минут пополудни.

Войдя в вестибюль главного корпуса, я сквозь туман перед глазами в первую очередь вижу какого-то незнакомого парня, который в одиночестве читает газету, развалившись на диване. При виде меня на его лице явственно проявляется выражение тревоги, и он быстро подходит ко мне.

— Эй, парень, ты в порядке? — осведомляется он.

— В каком смысле? — не понимаю я.

— Что значит — «в каком смысле»? Выглядишь хреново!

Это звучит грубовато, но искренне и заботливо. К тому же мне действительно нехорошо. Странно я как-то себя чувствую. Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Я в порядке, — вдруг охрипнув, отвечаю я и прокашливаюсь.

— Ты на солнце перегрелся, что ли?

— Не знаю, что-то накатило на заброшенном пляже… Сейчас вроде ничего.

Парень быстрым движением руки щупает мне лоб, и это получается у него очень естественно и даже профессионально. Врач, что ли?

— На солнечный удар не похоже, — авторитетно замечает он.

— Много ты понимаешь, — огрызаюсь я.

Я с блаженным стоном падаю на диван и с минуту просто лежу с закрытыми глазами. Заботливый парень усаживается рядом и шуршит газетой.

— А можно не шуршать? — брюзгливо говорю я.

Шуршание прекращается, и парень сочувственно спрашивает:

— Устал, наверное?

Я молча пожимаю плечами. Чего он пристал?

— Иногда вот так занимаешься чем-нибудь привычным, — не отстает тот, — и вдруг понимаешь, как все смертельно надоело! И, кажется, что нет никаких шансов выбраться из рутинного болота…

Я открываю глаза и недоуменно пялюсь на него. На меня снова накатывает странное ощущение. Вроде бы какую-то чушь порет, а внутри что-то защемило.

— Что за фигня? — резко спрашиваю я, чтобы отогнать наваждение.

— Ты уверен, что это фигня? — тихо спрашивает этот странный незнакомец и буравит меня внимательным взглядом.

Я отвожу глаза и натыкаюсь взглядом на свою рабочую пляжную сумку. Долго и пристально смотрю на нее, словно пытаясь что-то вспомнить. Чувствую, что парень в свою очередь не отводит от меня взгляда.

— Кстати, меня зовут Азим, — и он протягивает мне руку.

— Меня — Алик, — бурчу я в ответ.

— Очень приятно, — серьезно отзывается он, и мы жмем друг другу руки.

Азим наклоняется вперед, поднимает с пола и задумчиво взвешивает на руке мою пляжную сумку.

— Слушай, Алик, — поворачивается он ко мне. — А ты не думал о том, чтобы на самом деле выбраться отсюда?

Ефим ГАМАЮНОВ

ПОХИТИТЕЛЬ СНОВ

Рассказ

Келеб прислушался. Тварь, что охотилась за ним, — она была где-то неподалеку, совсем рядом, ждала, дышала смрадным дыханием…

СТОП.

Так нельзя. Здесь так нельзя.

Келеб закрыл глаза, медленно вдохнул, выдохнул. Все — видимость, все здесь не более чем игры его воображения. Все здесь — сон.

И все здесь абсолютно реально.

Он вдохнул-выд охнул.

Это всего лишь зверь, большой, страшный, жаждущий убивать. Зверь. Келеб уже сталкивался с такими — пугающими, опасными, смертельными. И выжил. Выживет и сейчас.

Он протянул руку, пальцы сомкнулись на шершавой рукояти сабли. Клинок чуть свистнул, выскользнув из ножен.

Келеб про себя усмехнулся — «свистнул». Когда Тери Сооб первый раз привел его сюда, тут стояла мертвая тишина.

«Тут есть все, но нет ничего, — сказал Тери тогда. — Все что нужно. Ничего, кроме того о чем ты думаешь. Жить здесь надо учиться».

С тех пор возникли Белый луг, Фиолетовый лес, Синяя