Полдень, XXI век 2007 № 11 - Александр Николаевич Житинский

— Тем не менее, они поражены объемом знаний, которые накопило человечество, и уважают нас за то, что мы развиваем науку. Они считают, что в научном и культурном отношении мы выше их, и безоговорочно это признают. Но… — капитан поднял вверх палец, — они презирают человечество за техническую, вернее, военную слабость.

В этот момент из коридора послышался шум. Непривычно было, зная, что сюда движется живое существо, слышать не звук шагов, а шуршание огромных щупалец. Перегородка плавно раздвинулась, и перед нами предстал гигантский трехметровый осьминог. Верхняя часть его тела, усыпанная стекляшками глаз, мерно покачивалась на покрытых слизью щупальцах.

— Капитан, вы любите пиво с кальмарами, — задумчиво произнеся.

Жан с недоумением посмотрел на меня.

— Не время для шуток, — прошипел он.

Вслед за гкхарком вкатился металлический предмет, больше всего напоминавший большой пылесос без шланга и ручки.

Я настроил камеру и приготовился задавать вопросы. Но Вождь прервал меня властным движением щупалец. Раздались резкие щелкающие звуки. Вслед за этим заработал «пылесос», который на поверку оказался роботом-лингвистом.

— Вождь гкхарков приветствует вестника земных новостей, — запищал робот-переводчик.

Я невесело усмехнулся.

— На планетах гхкарков никто не разносит новости, нам это не нужно, — продолжал верещать писклявый переводчик. — Но мы чтим традиции других планет, поэтому пошли на уступку. Что вы хотите знать?

— Зачем вы хотите уничтожить Землю? — спросил я.

— Люди слабее нас. Поэтому должны умереть.

— Но должна же быть причина! — не унимался я.

Капитан, сморщившись, сидел в сторонке и безучастно наблюдал за беседой.

— Мы признаем ваше абсолютное знание. Вы знаете все! Но вы слабы! Слабый должен умереть. — Щелканье Вождя и писк переводчика почти слились в один слабо различимый шум.

Плохо же они нас изучили, мелькнуло у меня в голове, раз считают, что человечество владеет абсолютным знанием.

— Но это ведь не повод… — попытался возразить я.

— Повод!

— Послушайте, — у меня вдруг возникла идея, — а почему вы не убиваете своих более слабых собратьев? Ведь следуя вашей логике….

— Мы живем родовым кланом. И все гкхарки повязаны родственными узами. Как можно убивать своих собратьев? А вы совершенно чуждый нам вид и к тому же слабы. Поэтому должны умереть.

Похоже, эти гкхарки упертые, как бараны. И шансов у нас действительно нет. Я вдруг с нежностью вспомнил Луну, добряка Пита и даже звероподобного редактора.

— Разум вам по братьям, — негромко ругнулся я.

Писклявый робот-переводчик что-то зацокал.

— Я не понимаю, — наконец перевел он ответ.

— Чего ты не понимаешь, — я начал потихоньку звереть.

— Разум по братьям. Что вы хотели сказать?

И тут меня осенило.

— Да то и хотел. Мы же с вами братья по разуму. Как можно убивать своих братьев, — я даже вспотел, — пусть только и по разуму?!

Воцарилась тишина. Долгая. Я бы даже сказал очень долгая. Вождь гкхарков сидел неподвижно, только его цвет поменялся с грязно-бурого на розоватый. Наконец он снова защелкал.

— Мы этого не знали, — пропищал переводчик.

— Ну, понятно, не знали! — Меня понесло. — Абсолютным знанием кто владеет, вы или мы?

* * *

Полет к Земле я, признаться, помню смутно. Коньяк лился рекой, а здравицам не было конца. Меня разве что на руках не носили. Ну еще бы! Мало кому удается вот так, с кондачка, спасти цивилизацию. Гкхарки, посовещавшись и все еще пребывая под впечатлением развития земной науки, признали-таки в нас своих братьев. По разуму. И, похоже, были счастливы не меньше нашего, что не произошло братоубийственной войны. А у нас появился могущественный союзник, который при случае так отделает возможных вселенских врагов, что мало не покажется. Если вдруг вздумают обижать умных, но хилых братишек с Земли.

Я, покачиваясь, вышел в коридор и сразу же столкнулся с капитаном.

— Вася, а ты вчера про девушек правду говорил? — спросил он.

— П-про каких? — я удивленно поднял бровь.

— Ну, что есть у тебя парочка знакомых девушек, с которыми можно неплохо развлечься, — капитан смущенно топтался на месте.

— Конечно, Жан! И даже не парочка, — я подмигнул капитану, — я несколько преуменьшил.

* * *

Уже засыпая в туалете, я силился представить, как будет выглядеть орден «За спасение человечества».

Шен БЕКАСОВ

ПЛЯЖ

Рассказ

1. Альбек Караев, 44 года.

Полдень.

Солнце раскаленным шаром висит в девственно чистом небе, горячий песок обжигает пятки даже сквозь подошвы туфлей, а с отливающего неправдоподобной синевой озера дует свежий ветерок. Этот иссык-кульский пляж, обрамленный со стороны суши полукругом заброшенного абрикосового сада, остался именно таким, каким я его запомнил с детства. Чистый песок, свежий простор, сухая жара.

— Он появится из-за пирса через десять секунд, — говорит Азим.

Его голос в крохотном наушнике, вложенном в мое правое ухо, кажется холодным и равнодушным. Впрочем, он и не должен особо волноваться. Он, в отличие от меня, сейчас не переживает исторический момент своей жизни.

Через десять секунд он действительно появляется из-за пирса. Прикрыв ладонью глаза от солнца, я смотрю, как он приближается.

Я пытаюсь припомнить похожую сцену из своего детства. Пустынный пляж, полдень, я не спеша бреду по кромке берега… Нет, не могу вспомнить. Пляж помню хорошо, но в памяти остался лишь полуденный пейзаж без единой живой сцены. Наверное, просто забыл. Как и многое другое из своего детства. О тех годах мне рассказывает Азим. Он почему-то помнит о них гораздо больше, чем я. Но у меня нет причин ему не верить.

Парнишка с тяжелой на вид сумкой через плечо устало, но все же торопливо вышагивает по песку. Я знаю, что у него в сумке. Вареная кукуруза, лепешки, семечки и прочая немудреная закуска, которая может быть востребована праздными отдыхающими на пляже. Пляж, на котором я стою, находится в частной собственности, и здесь никогда не бывает отдыхающих, но справа и слева по берегу расположены многолюдные санатории, где подросток может подзаработать на мелкой торговле съестной ерундой. Он наверняка торопится побыстрее пересечь этот странный заброшенный пляж, где не только некому предложить свой товар, но и могут всыпать. За «нарушение границ частного владения».

Завидев меня, парнишка замедляет шаг.

Конечно, я выгляжу странно. Одет в деловой костюм, словно только что вышел с заседания какого-нибудь совета директоров. Обут в слишком дорогие и модные туфли, которые наверняка не переживут испытания горячим песком. Стою, вот такой стильный и лощеный, в одиночестве на пустынном пляже и пялюсь на мальчишку пристальным взглядом, как будто только его и ждал.

Впрочем, так оно и есть.

Парнишка оборачивается назад и смотрит в сторону пирса. Мне кажется,