Аберфорт - TacetIrae
Финеас кивнул на противоположный стул,— Садись, поговорим за чашечкой чая. — Размеренно проговорил мужчина, делая небольшой глоток из чашечки, но не спуская с меня глаз.
Вспомнив всё, что знал о правилах этикета и поведения на различных церемониях — от больших аристократических вечеринок с балом до обычных чайных посиделок, — я последовал его рекомендации, соблюдая всё, что мог вспомнить и воспроизвести без очевидных ошибок.
Посидев в неловкой тишине, нарушаемой лишь стуком фарфоровых чашек о блюдца, учитель заговорил, — Уже скоро я начну твоё настоящее обучение. Прежде чем мы начнём говорить более конкретно, есть ли у тебя какие-нибудь вопросы?
Я покачал головой, стараясь быстрее перейти к главному. Возможно, у меня и были вопросы, но в порыве момента и предвкушения всё совершенно вылетело из головы, и никакая ментальная магия мне помочь не могла. Такой феномен еще больше получал статус стихийного бедствия, что поражает каждого человека, не делая скидок на магию и интеллект.
— Хорошо. Что ж, начну с вопросов. Чем ты вообще хотел бы заняться в будущем и какое направление магии для тебя более близко?
— Если говорить о текущих умениях и навыках, я делаю упор на физические навыки. Заклинания занимают второстепенную позицию ввиду своей малой мобильности и моего плохого владения предметом. — Объяснил я ему, приоткрывая завесу тайн, хотя вопрос о существовании этой завесы остаётся открытым.
— Магия физического усиления? — Спросил учитель, но не у меня, а скорее размышляя вслух. — Нет, что-то другое… Ускоренная регенерация, повышенная физическая сила, кратковременное усиление и быстрый рост физической силы… Энергия жизни? Я прав?
Судорожно кивнув, я решился спросить, — Вы уже об этом знали?
— Знал? Ха-ха-ха. — Сухо рассмеялся он, без какого либо огонька. Смех не для того, чтобы посмеяться, а больше выразить глупость вопроса, — Нет, просто заметил, как ты растёшь с течением времени, и, сложив все факты, пришёл к единственному логическому выводу, не более. Бывали случаи, когда волшебники не только пробуждали в себе способность чувствовать и управлять жизненной энергией. Редко, но случалось. Это дело случая, но встречается только у тех, кто уделяет большую часть своего внимания и стремлений физической силе. Это мощная и опасная наука: она может как усилить тебя до невообразимых высот, так и убить при неосторожности. Поскольку ты ещё жив, я могу предположить, что тебе это известно.
Кивнув, я продолжил, — Из всех предметов, доступных мне в школе, я больше времени уделяю рунам. Меня интересует артефакторика, где руны являются основополагающим предметом. Кроме того, я занимаюсь магией разума, телекинезом и боевой магией. В будущем хотелось бы получить основы колдмедицины.
О магии духа, теней и другой, которая по своей сути слишком отличалась от знакомых школ волшебников, я не стал упоминать. Даже в книгах об этих направлениях не было ни слова, поэтому я решил отложить эти нюансы в сторону. Лучше взять всё лучшее из каждой школы и учиться у обоих источников.
— Понятно. Сразу скажу, что не буду тренировать тебя, как это делают учителя в школе. Здесь ты будешь получать наставления, рекомендации, литературу и инструменты для развития, но не прямое руководство. Такой подход даёт самые поразительные результаты, по крайней мере, если волшебник не сломается на пути постижения знаний или не убьёт себя в процессе.
Мы продолжали говорить ещё несколько часов о магии и его рекомендациях по поводу книг и интересных заклинаний. В самом конце нашей беседы Финеас рассказал, с чем стоит быть осторожнее, с чем можно экспериментировать от души и что лучше оставить на «потом». Уже когда солнце ушло за горизонт, я выбрался от учителя и со спокойной душой отправился встретиться с сестрой, которая днём уходила куда-то вместе с Леди Блэк.
На следующий день после нашего с Арктурусом возвращения у меня начались рабочие будни. Но мне до сих пор непонятно было, почему у меня в неделе было не пять рабочих дней, а семь, и где потерялся мой восьмой день для отдыха⁈ Я начал учиться и работать, как последняя лошадь на стероидах под сильной дозой кофеина.
Мои дни сплелись в бесконечную плеть из боли и изнеможения. Каждое утро начиналось с того, что заклинание будило меня, впивалось в сознание, как раскалённый гвоздь, вырывая из кратких минут забытья. Я просыпался в холодном поту, с солёным привкусом на губах и дрожью в не проснувшихся конечностях. Зарядка превращалась в пытку — каждый поворот суставов сопровождался щелчками и болью, будто кости были не моими, а позаимствованными у какого-то дряхлого старика.
Завтрак — безвкусная масса, которую я проглатывал, не жуя, чувствуя, как она комом оседает в желудке. Потом начинался ад магических тренировок: часы однообразных пассов, пока пальцы не деревенели и не начинали жить собственной жизнью, судорожно подёргиваясь даже после тренировки. Горло сжимала невидимая удавка от постоянного бормотания заклинаний, голос превращался в хриплый шёпот, а язык прилипал к нёбу.
Обед проходил в тумане — я механически жевал, не различая вкуса, не помня, что было на тарелке. А потом… Потом наступал черёд физических мук. Тренировки до изнеможения, когда каждая мышца горела адским пламенем, а в ушах стоял звон перегруженного организма. Я кусал губы до крови, и этот металлический привкус смешивался с солёным потом, стекающим по лицу.
Вечером, когда тело умоляло о пощаде, начиналась самая изощрённая пытка — изучение теории. Буквы плясали перед уставшими глазами, сливаясь в нечитаемые узоры, но я должен был запоминать. Каждое слово вбивалось в сознание молотком усталости, каждая формула прожигала мозг, как раскалённое железо.
И так день за днём, в бесконечном колесе страданий. Порой, в редкие секунды между сном и бодрствованием, мне казалось, что я уже давно умер. Что это не тренировки, а посмертные муки за какие-то неведомые грехи. Но потом раздавался очередной звонок заклинания, и цикл начинался снова…
Порой мне просто хотелось свернуться калачиком, устроиться поудобнее и так посидеть денек. Да ещё и сестра постоянно подначивала, ей здесь не там. Дома я её шугал, словно демон, а теперь сам оказался в такой ситуации, где у меня свободное время разве что только на еду, сон и туалет.
Злорадствовала паршивка, но она ещё не знала главного. Я ведь не только страдал, но и учился на наглядном (своём) примере, как устроить такой ад другим. Спустя неделю, видимо, и до неё дошло, что после такой злорадной моськи, которую она мне показывала, и я могу прогнать её через такую же процедуру
