Танец гнева. Как управлять негативной энергией - Харриет Лернер
Проанализируем этот инцидент. Предположим, мы все сошлись во мнении, что водитель автобуса вел себя грубо. Но можно ли возложить на него ответственность за реакцию трех женщин? Был ли он причиной подавленности Селии и гнева Джанет? Или моей ностальгии? А если бы из-за случившегося кто-нибудь из нас в ту ночь спрыгнул с Бруклинского моста – можно ли было бы признать его виновником этого самоубийства? Или, если взглянуть на это с другой стороны, – были ли мы виноваты в его яростной вспышке?
Как часто мы поддаемся искушению увидеть во всех человеческих взаимодействиях причинно-следственную связь. Если мы злимся, в этом обязательно кто-то виноват. Если становимся объектом чьего-то гнева, значит, винить следует нас. Ну а если мы сами убеждены в своей невиновности, то неизбежно приходим к выводу, что другой человек не имеет права на нас сердиться. Чем теснее взаимоотношения с родителями, братьями и сестрами (когда сила общности настолько велика, что нам трудно выделить собственное «я» из коллективного «мы»), тем сильнее мы склонны брать на себя ответственность за чувства других людей и их реакции, а также возлагать на них вину за то, что испытываем сами. «Вечно ты сваливаешь всю вину на маму», «Из-за тебя у отца болит голова», «Это из-за нее муж начал пить». Подобным образом и члены одной семьи привыкают брать на себя вину за чужие мысли, чувства и поведение.
Однако человеческие взаимоотношения устроены иначе, во всяком случае, по большей части. Гнев становится инструментом положительных преобразований в тот момент, когда мы обнаруживаем в себе способность делиться собственными реакциями, не взваливая на другого человека ответственность за свои чувства и не обвиняя самих себя в реакциях других на наши решения и поступки. Однако мы не несем ответственности за реакции других людей, а они – за наши. Мы отвечаем только за свое поведение.
Женщины нередко привыкают обращать вспять этот процесс: мы взваливаем на себя ответственность за чужие чувства, мысли и поступки, а других делаем ответственными – за свои.
Из-за этого бывает нелегко, а то и вовсе невозможно изменить устоявшиеся правила, которым подчиняются отношения в семье.
В качестве иллюстрации вспомним пример Кэти и ее овдовевшего отца, которого она поначалу описывала как чрезмерно требовательного человека, склонного давить на чувство вины. Если Кэти считает, что отец в одностороннем порядке провоцирует ее на гнев и чувство вины, значит, она зашла в тупик и будет чувствовать себя беспомощной и бессильной – ведь не в ее власти его изменить. Но и назначив себя ответственной за чувства и реакции отца, она окажется в точно таком же тупике.
А почему? А потому что если Кэти изменит текущее положение вещей, ее отец ответит на ее новое поведение эмоциональной реакцией. Если же она считает себя ответственной за его реакцию, то, желая защитить отца от некомфортных чувств и сохранить предсказуемую и понятную схему взаимодействия, она может вернуть прежний порядок и собственную прежнюю модель поведения: «Отец так рассердился на мой отказ, что мне ничего не оставалось, как только согласиться». Тогда ситуация становится безнадежной.
Почему же женщинам бывает так непросто определиться, «кто за что отвечает»? Потому что им долгое время внушали, что они не должны самостоятельно решать собственные проблемы, принимать решения и вообще брать в свои руки контроль над жизнью.
А научившись снимать с себя ответственность за самих себя, мы автоматически привыкаем обвинять других в том, что они не в состоянии заполнить образовавшуюся пустоту или обеспечить наше счастье. Но ведь это не их задача!
И в то же время мы склонны брать на себя ответственность буквально за все, что происходит вокруг нас. Мы с готовностью принимаем обвинения за проблемы других людей и их боль и соглашаемся с обвинительным вердиктом. Попутно в нас развивается и крепнет убеждение в том, что, если как следует постараться, проблем можно избежать. Вот уж действительно: склонность к самообвинению – самый настоящий женский недуг масштабов эпидемии.
Одна коллега как-то рассказала мне, что однажды остановилась на лыжном склоне полюбоваться красивым видом. И вдруг сзади налетел другой лыжник, который, по всей видимости, ее не заметил. «Простите!» – машинально прокричала она ему вслед, уже лежа на земле.
Из этой главы мы узнаем, что путаница, связанная с ответом на вопрос «Кто за что отвечает?» – одна из причин непродуктивной модели поведения, при которой мы склонны обвинять других и себя, а также препятствие на пути к переменам. Как же научиться больше отвечать за себя и меньше – за чужие мысли, чувства и поведение? Наверняка к этому моменту вы гораздо лучше ориентируетесь в этих материях, чем в начале этой книги, но мы все-таки продолжим разбирать особенно каверзные моменты.
Помните: взять ответственность за себя означает не только разобраться в себе, но научиться анализировать собственную роль в отношениях и при необходимости менять ее – это поможет выйти из тупика. В этой главе мы внимательно рассмотрим модели отношений с сочетанием гипо– и гиперфункционирования, в которых все мы принимаем участие.
Кризис в паре
Джо и Стефани живут вместе восемь лет, у них есть пес породы немецкая овчарка – всеобщий любимец. Однажды пес разбудил их среди ночи, ему явно было очень плохо. Стефани решила, что все серьезно, и хотела немедленно вызвать ветеринара. Джо настаивал на том, что дело может подождать до утра, и обвинял Стефани в чрезмерно бурной реакции, заявив, что та беспокоится понапрасну.
На другое утро собаке стало хуже, а когда приехал ветеринар и осмотрел его, то сказал: «Надо было сразу мне позвонить. Собака могла умереть».
Стефани вышла из себя и заявила Джо:
– Если бы что-то случилось, это была бы твоя вина!
А что вы думаете об этой ситуации? Как бы вы отреагировали на месте Стефани? Какую роль, по вашему мнению, сыграл каждый из участников и какой вклад внес в реакцию Стефани?
Гнев Стефани можно понять, и все же нельзя отрицать того, что она явно не понимает, кто за что отвечает. Рассмотрим ситуацию подробнее. Обязанность Джо – четко изложить свое видение и вести себя соответственно (что он и сделал). Он счел, что собака не нуждается
