Правосудие в современной России. Том 1 - Екатерина Владимировна Михайлова

Верховный Суд РФ обращает внимание судов на недопустимость игнорирования заключения экспертизы качества оказания медицинской помощи. по делу № 18-КГПР22-28 Суд не согласился с судом первой инстанции, который не принял во внимание выводы акта экспертизы качества оказания медицинской помощи, указывающего на то, что в период стационарного лечения в онкологическом диспансере были допущены дефекты оказания потерпевшей медицинской помощи (не проведены УЗИ, компьютерная томография, не определены СА125 и НЕ-4 в крови и др.), от оценки которых зависело правильное разрешение судом спора о компенсации морального вреда[994].

На основе изучения судебной практики по делам о возмещении вреда, причиненного некачественным оказанием медицинской помощи или услуг, также можно сделать следующие выводы.

Во-первых, суды придерживаются максимально высоких требований к оказанию медицинской помощи или услуг, что следует из содержания п. 48 постановления Пленума ВС РФ от 15.11.2022 № 33, согласно которому при рассмотрении дел данной категории судам необходимо выяснять «были ли предприняты лечащим врачом, а также медицинской организацией все необходимые и возможные меры, в том числе предусмотренные стандартами оказания медицинской помощи, для своевременного и квалифицированного обследования пациента…»

Во-вторых, в судебной практике юридически значимой признается прямая причинно-следственная связь между действиями (бездействием) медицинского работника и наступившим вредом здоровью или жизни пациента[995]. В то же время в последнее время суды, следуя правовой позиции Верховного Суда РФ, удовлетворяют требования истцов, ссылаясь на косвенную причинно-следственную связь[996]. Так, как отмечено в определении Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ № 57-КГ21-11-К1, юридическое значение может иметь и косвенная причинная связь, в случаях, когда дефекты оказания медицинской помощи пациенту могли способствовать ухудшению состояния его здоровья[997].

В-третьих, суды не во всех случаях привлекают прокуроров для участия в делах о возмещении морального вреда, причиненного некачественным оказанием медицинской помощи или услуг и дачи заключения[998], что, по нашему мнению, нарушает принцип равенства процессуальных гарантий защиты прав потерпевших и идет вразрез с требованием п. 5 приказа Генпрокуратуры России от 11.01.2021 № 2 об обеспечении обязательного участия прокурора и дачи им мотивированного заключения по делам, предусмотренным ч. 3 ст. 45 ГПК РФ. Как известно, заключение прокурора не является для суда обязательным, однако играет немаловажную роль в формировании его позиции по делу.

В-четвертых, при рассмотрении дел о некачественном оказании медицинской помощи или услуг Верховный Суд РФ призывает суды внимательно относиться к размеру взыскиваемого морального вреда. Так, в определении ВС РФ № 32-КГ21-25-К1 обращено внимание на формальное отношение судов к разрешению исковых требований заявителей к онкологическому диспансеру о компенсации морального вреда, связанного с ненадлежащим оказанием медицинской помощи их близкому человеку. Согласно материалам дела проведенное потерпевшей лечение по ошибочно диагностированному диагнозу (рак II степени злокачественности) при отсутствии признаков этого заболевания, привело к ухудшению ее состояния здоровья, обусловленному непоказанным обширным оперативным вмешательством и проведенной лучевой терапией, выразившемся в длительном расстройстве здоровья и наступлении смерти. В результате данных действий ответчик подверг истцов колоссальным нравственным страданиям и переживаниям, выразившимся в чувстве скорби из-за болезни и потери близкого человека, эмоциональном стрессе и угнетенном психическом состоянии, связанном с безнаказанностью медицинского персонала ответчика, нарушил их право на семейную жизнь. Суд первой инстанции не дал надлежащей правовой оценки данным обстоятельствам и не привел мотивы значительного снижения размера взысканных сумм компенсации морального вреда, что привело к отмене в указанной части обжалуемых судебных постановлений и направлении дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции[999].

Анализ постановлений судов общей юрисдикции свидетельствует об учете судами при определении размера компенсации морального вреда по рассматриваемой категории таких критериев, как возможность потерпевшего продолжать трудовую деятельность, степень родства и близости умершего и истца, характер их взаимоотношений, был ли умерший пациент-ребенок единственным в семье, смогут ли пережившие родители еще иметь детей, степень тяжести нравственных страданий и др.

В судебной практике наблюдается расхождение в размерах взысканных судом сумм компенсации морального вреда по однородным делам о некачественном оказании медицинской помощи или услуг. При этом суды не всегда указывают на обстоятельства, которые повлияли на снижение или увеличение размера взысканных сумм по сравнению с заявленными истцами. Нередко такие постановления отменяются на уровне Верховного суда РФ, который по справедливому замечанию адвоката И. Фаст, пытается «изменить ситуацию с низкими оценками судом человеческих страданий и горя»[1000].

Так, Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ отменила определение суда апелляционной инстанции в части определения размера компенсации морального вреда, посчитав не соответствующими требованиям разумности и справедливости выводы о присуждении истцам в связи со смертью близкого им человека вследствие дефектов оказания медицинской помощи, компенсации морального вреда в размере 40 тыс. руб. каждому, а не 1,5 млн руб. и 2 млн руб., как было заявлено в иске. Как отмечено судом, в обжалуемом определении не содержится обоснование вывода о том, почему сумма 40 тыс. руб., которая значительно ниже заявленной, является достаточной истцам компенсацией[1001].

По нашему мнению, во избежание произвольного завышения или занижения судом сумм присуждаемой компенсации, было бы правильным в ст. 1101 ГК РФ предусмотреть обязанность суда мотивировать свою позицию по снижению или увеличению таких сумм относительно сумм, заявленных в иске.

На недопустимость присуждения потерпевшему «чрезвычайно малой и незначительной денежной суммы» указывается в п. 30 постановления Пленума ВС РФ от 15.11.2022 № 33. В то же время нельзя не указать на имеющиеся в судебной практике примеры взыскания миллионных сумм компенсаций морального вреда по врачебным делам. Так, по делу, рассмотренному Судебной коллегией по гражданским делам Забайкальского краевого суда, с государственного учреждения здравоохранения в пользу истцов была взыскана компенсация морального вреда на общую сумму в размере 4,5 млн руб. Поводом послужили действия врачей больницы, принимавших роды, в результате которых ребенок остался инвалидом на всю жизнь[1002]. по данному делу суд детально исследовал доводы истца относительно глубины моральных страданий. Оценить, насколько сильными и глубокими были страдания матери, воспитывающей сына-инвалида 16 лет, помогла психологическая экспертиза.

В то же время на примере данного дела можно отметить неверную, на наш взгляд, квалификацию судом присужденной денежной суммы ребенку-инвалиду, интеллектуальный уровень которого соответствует возрасту пяти лет, как компенсации морального вреда. Как правильно отметил в этой связи А.М. Эрделевский, в пользу ребенка могли быть взысканы убытки в виде расходов, связанных с повреждением его здоровья, при определении суммы которых также учитываются требования справедливости и соразмерности[1003].

Несомненно, определение суммы компенсации морального вреда, когда речь идет о таких благах, как жизнь и здоровье, — непростая задача. В научной литературе с целью вынесения более справедливых решений предлагается отнести дела о компенсации морального вреда при причинении вреда жизни или здоровью граждан в результате дефектов медицинской помощи или